На 25 лет умнее

В конце 70-х знаменитый немецкий режиссер Вим Вендерс получил культурное потрясение: он посмотрел короткометражку "Старше на десять минут ", сделанную в 1978 году Юрисом Подниексом и Герцем Франком, одним из основателей Рижской школы поэтического документального кино. В течении десяти минут латвийские кинематографисты снимали аудиторию кукольного театра, сфокусировав внимание на 5-летнем мальчугане, отзывавшемся на представление всплесками сильнейших эмоций. В первый момент умильная откровенность детской мимики вызывала сентиментальную теплоту. Но вскоре становилось ясно, что на экране вовсе не блаженное дитя, забавляющееся выходками сказочных персонажей, а зритель прямо-таки античной трагедии, испытывающий весь спектр запрограммированных эмоций — от трепета и страха до катарсического просветления. Камера не отрывала взгляда от лица мальчика и наглядно демонстрировала то, что Андрей Тарковский назвал "запечатленным временем". Зритель становился очевидцем изменения личности, рождения человека, взрослее на десять минут.

Эта лента не могла оставить равнодушным классика из ФРГ. На его глазах спонтанные движения души превращались в пространство вымысла, становились фильмом. К тому времени Вендерс снял уже несколько игровых картин — "Алабама: 2000 световых лет", "Ложное движение", "Алиса в городах", "С течением времени", где держался по сути той же демонстративной созерцательной позиции, субъектом которой считал любое изменение будь то возвращение домой, супружеская измена, выздоровление или смерть. Вендерс воспринял фильм латышей как квинтэссенцию необратимости истории и захотел повторить этот кинематографический эксперимент, расширив его границы. Он выступил инициатором создания одноименного ("Ten Minutes Older") киноальманаха, появившегося в 2002 году. В работе над проектом приняли участие пятнадцать известных кинематографистов, маститые и более молодые классики от Жана Люка Годара, Вернера Херцога и Бернардо Бертолуччи до Джима Джармуша, Спайка Ли и Аки Каурисмяки. Ограничивающим условием стал метраж — одна часть — и общий замысел. За 10 минут авторы, пользуясь излюбленными сюжетами и средствами собственного киноязыка, должны были "запечатлеть" время, за которое человек или социальная группа приобретают некий преображающий их опыт, переходят в другое качество.

Наиболее обобщающей стала новелла Херцога "На десять тысяч лет старше" /Ten Thousand Years Older/, называемого "режиссером "дикости", где герои — ученые и кинематографисты, отправившиеся в дебри Амазонки, чтобы найти и запротоколировать представителей одного из последних индейских племен, как и во всех картинах режиссера, соприкасаются с первобытными миром, лишенном логики, присущей европейской культуре, элиминирующим связи, принятые между людьми.

"Нельзя вновь обрести то, что видел прежде", — сокрушался герой "Алисы в городах". Вероятно поэтому склейкой, промежуточным кадром между короткометражками первой части стала традиционная река — легко распознаваемый символ пути, границы, начала новой жизни и времени, которое не вернешь. Чтобы усилить сакральность происходящего, колебанию воды сопутствуют импровизации на трубе, звуками которой уже много веков сопровождаются культовые обряды. Первая часть сборника "На десять минут старше" так и называется: "Trumpet", русский перевод которой — "Труба" — придает фильму дополнительное грустно ироническое значение, ибо помимо духового инструмента означает еще и "финиш", "конец". Джим Джармуш, виртуозно обживающий малые замкнутые пространства, рассказывает о "конце вещей" в привычной камерной форме. "Ночь в трейлере" /Int. Trailer Night/ — перерыв между съемками. Актриса закуривает, сбрасывает туфли, откидывается на спинку дивана и устало разговаривает с другом по телефону. Лишенная эмоций болтовня между делом дает понять, что любовные отношения вряд ли продлятся долго, что этот разговор — один из тех, после которого отношения идут к завершению. Чтобы обрести новый статус, необязательно занимать активную позицию. Герой спит, время идет. Пока мама из "Линии жизни" /Lifeline/ (Испания) Виктора Эрика предается сиесте, младенец истекает кровью. Персонаж "Далеко спрятанных 100 цветков" /100 Flowers Hidden Deep/ (Китай) Чена Кайге сходит с ума: он не в состоянии пережить смерть своего дома и старого квартала, на месте которого вырастут зеркальные небоскребы.

Мейджор, экстремал и ненавистник "белой" культуры Спайк Ли (spike — колючка), начинающий почти каждый фильм призывом "Wake Up!" — "Просыпайтесь!" — назвал свой 10-минутный провокативный опус "Нас обокрали!" /We Wuz Robbed/. В присущей ему нахальной форме, отрицающей намек на политкорректность, "наехал" на политику Белого дома и смастерил чудный псевдодокументальный репортаж, в котором поставил под вопрос легитимность американского президента.

Самым интересным событием стала короткометражка Аки Каурисмяки "Для собак нет ада" /Dogs Have No Hell/ (Финляндия). Как обычно, обращаясь к излюбленной теме — мужчина, женщина, город — режиссер складывает новое кино из тех же блоков, нюансов и персонажей, из которых за пару месяцев до этого выстраивал двухчасовой эпос "Человека без прошлого". На экране снова хельсинский вокзал, столовка, Марку Пелтола вновь делает предложение Кати Оутинен под финский рок-н-ролл в исполнении все того же ансамбля Армии спасения. Однако за 10 минут Каурисмяки разделывается в с идеологией предыдущего шедевра. Сюжет "Человека" — обретение новой городской идентичности. Идея "Собак" — ее отрицание. "Вы не будете больше спать на рельсах?" — спрашивает начальник тюрьмы. "Поезд опаздывал, вот я и заснул", — оправдывается Пелтола, после чего вместе с любимой женщиной идет в кассу и спрашивает билет "в Сибирь", начиная новый виток социальной эволюции.

Как и остальные участники первого сборника, Вендерс остался верен своим принципам и в очередной раз дискредитировал физическую реальность. "12 миль до Трона" /Twelve Miles to Trona/ — это наркотический бред яппи, случайно объевшегося галлюциногенного печенья. Бедняга мчится на машине в больницу, уворачиваясь от телеграфных столбов. Вендерс всегда считал, что кругозор ограничивается смертью, которая, тем не менее, оказывает лишь временное влияние на мироощущение человека. Кажется, что посмотрев смерти в лицо, как делает герой его короткометражки, человек должен обрести предельный опыт, стать другим, измениться. Но героя откачивают, и жизнь возвращается на круги своя. Вендерс оказался радикальнее, чем Спайк Ли: через 25 лет он усомнился в изначальной идее им же спровоцированного кино.

Вторая часть альманаха — "Виолончель" (Cello). Оба фильма уже успели принять участие в крупнейших мировых кинофестивалях.  В заключении отметим, что Вендерс оказал столь же беспрецедентное влияние на творчество Герца Франка. 23 года спустя Франк сделал свой знаменитый "Флэшбэк", где в качестве искупления перед персонажами своих документальных лент заснял операцию на собственном сердце. Он словно вспомнил вендерсовское "Фильм Ника — Молния над водой" (1980), где больной раком режиссер Николас Рей дал Вендерсу согласие на съемку, надеясь, что фильм "поможет ему умереть или даже убьет его".