Ленинградские ковбои едут в Америку

Снятый с помощью Шведского киноинститута фильм открывается титром в стиле Голливуда: An Aki Kaurismaki Film. Это — возвращение Аки к типу кинолент «ни в какие ворота не лезет». Фильм-концерт, мюзикл, эмигрантская «сага успеха», хулиганский капустник, роуд-муви, политическая сатира или «скрытая мелодрама из жизни рабочего класса» — определяйте жанр как хотите, и все будет правильно. Американский критик Джейсон Сандерс предложил назвать это безобразие «Робер Брессон — едет — с Бастером Китоном — сделать ремейк — "Беспечного ездока"».

Для того чтобы снять «Ковбоев» и спустя пять лет их сиквел, финскому режиссеру, совсем не склонному к дальним перелетам и странствиям, пришлось совершить героическое путешествие в Америку вплоть до мексиканской границы, а затем прочесать Европу от Бретани и Нормандии до Чехии. Что, надо сказать, добавило в это сюрреалистическое путешествие не так уж много реализма. А некоторые территории вообще не потребовали географического присутствия: Россия, в частности, фигурирует в фильме как глобальный миф, идеологический фарс и пародия на соцреализм.

Действие этой рок-сказки начинается «где-то в тундре», якобы в Сибири. Счастливая тоска. Красные трактора. «Ленинградские ковбои», третьесортная группа фольклорной музыки, исполняет «Полюшко-поле», на барабане нарисованы звезды. Музыканты участвуют в прослушивании: чиновник из Минкульта не видит для них больших перспектив на советской эстраде, зато называет им имя своего двоюродного брата в Нью-Йорке и советует музыкантам попытать счастья в Америке, где, как известно, «скушают всякое дерьмо». Самовластный, хитрый, невероятно смешной и немного демонический менеджер группы Владимир Кузьмин (Матти Пеллонпяя) звонит в Нью-Йорк: «Da, I mean: yes». Каурисмяки в стиле присущего фильму тотального стеба дал русскую фамилию своего деда этому «кулаку» и «вертухаю».

Облачившись в волчьи шубы, ковбои во главе с Владимиром отправляются в путь, захватив с собой гроб с замороженным телом одного из музыкантов, который неосмотрительно репетировал ночью на открытом воздухе. Его отец финансирует транспортировку тела, надеясь связать воедино семейные корни: некогда дед замерзшего уехал в Америку, с тех пор о нем никто не слышал. Дед носит на голове огромный набриолиненный чуб, такой же — у местного пуделя; по этой модели причесаны и сами ковбои.

За музыкантами следует по пятам деревенский дурачок Игорь («холоп» Владимира), который, хотя его и гонят прочь, ухитряется устроиться в багажном отделении самолета. Ковбои изо всех сил зубрят чуждый им English. Первый пункт путешествия — Нью-Йорк, переделанный на испанский манер в Nueva York, Palace Hotel. Здесь они проходят прослушивание, узнают, что их рок-н-ролл никак не канает, и получают добрый бесплатный совет: валить в Мексику и лабать на свадьбах.

«То, что финны больше всего любят в американской культуре — это музыкальные автоматы и кадиллаки», — сказал Каурисмяки (у которого в гараже стоят три «кадиллака»). Музыканты приобретают подержанную черную машину нечеловеческого размера у продавца с внешностью Джима Джармуша (это, кстати, он и есть) и направляются на юг (типичный географический вектор братьев Каурисмяки); по дороге, если предоставляется возможность, нанимаются играть в третьесортных кафе. Америка Каурисмяки оказывается похожа на Финляндию Каурисмяки. Страшноватые индустриальные пейзажи. Очаги местной культуры и общественной жизни: Мемфис — The Lonesome Bar, Нью-Орлеан — Earl's Bar, Хьюстон — Zhivago Club (выставлен на продажу).

На сценических нарядах ковбоев — серп и молот, сами наряды — красная куртка и желтые штаны. Того, кто облачился в апельсиновый цвет, побили как слишком экстравагантную птицу. После концертов ковбои слышат: «Don't Come Back! Get Lost!» Постепенно герои осваивают необходимый репертуар: блюзы, «кантри», «tex-mex», пересаживаются вместо черного в столь же огромный белый лимузин. У каждого с тоской сжимается сердце от фотографии любимой на фоне трактора, но, достигнув Мексики, они понимают, что страдали не зря и наконец попали в рай, потому что здесь прямо из кактусов, к которым приделаны краны, течет живительная влага — текила.

Это сказочный вариант «Союза Каламари», рассказанный с наивной непосредственностью, как будто речь идет о мультфильме или комиксе с живыми персонажами. 17 Франков из «Союза Каламари» искали спасения на другом конце Хельсинки. Ленинградские ковбои переплывают Атлантику, проезжают по всей Америке и обретают счастье по ту сторону Рио Гранде, как в вестернах Сэма Пекинпа, получая награду за свое простодушие. В фильме «Ленинградские ковбои едут в Америку» Аки Каурисмяки как бы устраивает себе передышку (но сразу же после этого фильма он снимает «Девушку со спичечной фабрики») (Бруно Форнара "Пролетарий в кадиллаке")

Фильм разделен на эпизоды, титры с их названиями прерывают повествование, внося ноту наивной сказительности: «Почему?», «Позднее», «Иногда в воскресенье»... Ковбоям приходится провести некоторое время в нью-орлеанской тюрьме после неудачной попытки похоронить замороженного товарища. Однако что бы ни делалось — все к лучшему, мы еще будем иметь случай в этом убедиться.
Одна из главок-эпизодов называется «Вопрос пива». Из чрева машины в один прекрасный день вываливается батарея пустых банок из-под мексиканского пива Corona (именно в его честь назван знаменитый бар Каурисмяки в Хельсинки). Пиво в основном потребляет Владимир, он же заказывает огромное количество еды — в то время как музыканты вынуждены довольствоваться крошечными порциями. Это приводит к мятежу оркестрантов, они связывают Владимира и оставляют в автомобиле. Его освобождает Игорь, который упорно следовал за группой с огромной рыбой в руках. Революция подавлена, но тоталитаризм возвращается в более мягком варианте, загримированный под демократию. Подвыпившие ковбои танцуют вприсядку у костра, рядом воют волки.

Мексиканскую границу музыканты пересекают как раз вовремя, чтобы приготовиться к началу свадьбы. Жар праздника таков, что Игорю при помощи местного напитка удается вернуть к жизни «замороженного» члена группы. Ночью Владимир нацеживает себе текилы из краника в теле агавы, впервые на его лице появляется улыбка и застывает блаженное выражение. Он незаметно исчезает. В титрах сказано, что о нем больше никто и никогда не слышал. Между тем «Ленинградские ковбои» в конце концов поднимутся в top ten мексиканских хит-парадов.