Финский Боян

Вот вам три способа смотреть фильмы финской черепашки-тихохода Аки Каурисмяки. О них, сам того не ведая, в «Историях хронопов и фамов» написал аргентинский кудесник Хулио Кортасар: «Черепахи – большие поклонницы скорости так оно всегда и бывает. Надейки знают об этом, но не обращают внимания. Фамы знают и усмехаются. Хронопы знают и каждый раз, встречая черепаху, достают коробку с цветными мелками и рисуют на черепаховом панцире ласточку».

То же и с Каурисмяки – посмотрев несколько нестерпимо медленных сцен, в которых не происходит ровным счетом ничего, можно: а) плюнуть; б) навесить на фильм ярлык «эстетского артхауса» и зевнуть; в) нарисовать ласточку и улыбнуться. Выберем последний вариант – иначе вход не то что до 16-ти, но и до самой смерти нам сюда заказан – и попытаемся разобраться в свежих «Огнях городской окраины», последней части трилогии о безработице (первыми двумя были «Плывущие облака» и «Человек без прошлого»).

Итак, Койстинен, охранник-недотепа со стеклянными и грустными, как у дворняги, глазами, работает в большом супермаркете на окраине Хельсинки. Сотрудники (со стеклянными глазами) над ним издеваются: «Ну как, Койстинен, бабу трахнул?», однако нашего героя так просто не проймешь. Он честен. Добр. Верит в удачу. По-своему. Очень тихо. У Койстенена есть подруга (со стеклянными глазами), которая работает в киоске. Продает жареных кур. Подруга молчаливая. Добрая. Сострадательная. Подлые грабители (со стеклянными глазами) обманывают честного парня. Ему грозит тюрьма. Но Каурисмяки не оставит своего героя в беде. Все кончится хорошо. Как всегда. У Каурисмяки всегда все заканчивается хорошо.

Сперва кажется, что новая лента Каурисмяки особенно не отличается от предыдущих. И ведь правда. Опять простой работяга-аутсайдер со стеклянными глазами. Опять раздавленный грязным ботинком Вселенского Злого Рока, противостоять которому невозможно. Опять мучается, мучается сильнее, мучается нестерпимо сильно. И опять, ну конечно же, обретает в финале счастье. В который раз добрый Каурисмяки гладит героя по головке, утешая его по-фински. Спи, мой пьяницца! Спи, подоннок! Ниччего, что ты дебил! Счастье улыбнетца и тебе, собакка, вот увидишь!

Как ни парадоксально, утешение Каурисмяки сродни утешению Фелинни – только вместо жизнерадостной толпы музыкантов, спасающих от самоубийства бедняжку Кабирию, здесь униженных и оскорбленных успокаивают набриолиненные финские Бояны, исполнители заунывных танго, блюзов и – страшно сказать – оперных арий.

Впрочем, без «ласточки на панцире черепахи» в «Огнях городской окраины» увидишь только замороженную тупость. С ласточкой же фильм со страшной скоростью устремляется вперед (как в анкдоте: «А она как ломанулась!»). Навстречу совершенно безумному, хоть изрядно «черному» веселью. И настоящему Сочувствию. В медленных до тошноты кадрах количество перейдет в качество: самые обыденные действия превратятся в знаки, исполенные Истинного Значения. Застегнуть рубашку? – нет, не так. Застегнуть Рубашку. Напиться до чертиков? – нет, Напиться До Чертиков. Закурить Сигарету. Пожать Руку. Посмотреть На Другого.

Раньше этот прием был нужен Каурисмяки для того, чтобы очистить кадр и кинематограф в целом от шелухи и фальши (подобным же образом от шелухи и фальши очищал литературу писатель Даг Сульстад, хармсоподобный социальный абсурдист из соседней Норвегии). Вакуум долгого «пустого» кадра казался стилистическим изыском, режиссер же производил впечатление отъявленного мизантропа.

Однако чем дальше, тем человечнее становится Каурисмяки. И «Огни городской окраины», при формальном повторении всех приемов, – без сомнения очень доброе и невероятно трогательное кино. Чего стоит дворняжий «стеклянный» взгляд главного героя (блестящая игра Янне Хюютияйнена) – пронзительный, щемящий, долгий, мучительный, в нем появляются проблески надежды, отчаяния. Этот взгляд может быть смешливым, горьким, радостным, доверчивым. Критики уже сравнивали Койстинена с героем Чарли Чаплина, которого сам Каурисмяки называет величайшим гением мирового кино – и действительно, при всей несхожести Койстинен родственен нелепому человечку в черном котелке.

«Огни городской окраины» прошли практически незамеченными в Каннах (как всегда, режиссер наплевал на нужные встречи и интервью), на «Оскара» Каурисмяки выдвигать фильм отказался (из большой нелюбви к Джорджу Бушу-мл.). Важны не кинокритики, не фестивали, лишь качество фильмов, считает мудрый финн. «Мне кажется, с годами я только лучше стал понимать Акакия Акакиевича из гоголевской „Шинели“, Не думаю, что я успешен. Я считаю себя бесконечно бездарным человеком, который старается хоть чего-то достичь, и мне кажется, я так и не смог приблизиться к тому, чего хочу» – сообщил он российскому интервьюеру. Читая эти слова, хочется окинуть взглядом портретную галерею главных героев Каурисмяки, аутсайдеров и лузеров, а затем прибавить ерофеевское – «И немедленно выпил».