на главную   интервью

Аки Каурисмяки: «Где я живу, всегда есть тень»

Лидия Бракенбуш, Франциска Клюн  |  Zitty  |  09.2011
Аки Каурисмяки о любви, ненависти и своем новом фильме «Гавр»

Назвать «немногословным» такого человека, как 54-летний Аки Каурисмяки, – несколько преувеличить. Тем не менее, редакторы журнала «Цитти» Лидия Бракенбуш и Франциска Клюн в связи с выходом на экраны его фильма «Гавр» попытались выведать у непьянеющего завзятого курильщика из Финляндии несколько истин. Знакомство с меланхоличным душевным человеком, много размышлявшим о жизни.

– Господин Каурисмяки, давайте поговорим о любви. С нее хорошо начинать. Вы романтик?

– Я самый романтичный романтик.

– Самый романтичный среди режиссеров или вообще среди людей?

– Среди людей.

– Ваши фильмы – фильмы о большой любви.

– Надеюсь, что так. Любовь – это ответ на печальную сторону жизни.

– Вы верите в большую любовь?

(Он показывает на два кольца, надетых на ремешок наручных часов – одно серебряное, второе золотое.) 25 лет. Одно кольцо означает первые 25, второе – следующие 25. Стало быть, да, верю.

– Вы как-то сказали, встреча с вашей женой была любовью с первого взгляда. Вы по-прежнему так считаете?

– Не знаю, как это воспринимает моя жена. Я считаю так.

– Женщины в ваших фильмах выглядят очень сильными по сравнению с мужчинами. Они всё улаживают, дают мужьям деньги и отправляют их прочь из дома пропустить стаканчик вина.

– Так уж бывает. Вам это должно быть известно.

– Ну да. Некоторые женщины в ваших фильмах даже поколачивают своих мужей.

– Кто-то же должен колотить финских мужей, учить их уму-разуму.

– Это необходимо?

– Да. Потому что они чертовски глупы. Каждый в отдельности.

– И вы в том числе?

– Прежде всего я.

– Ваша жена тоже вас колотит?

– Нет. Зато она любит меня. Это еще хуже.

– Давайте перейдем от любви к ненависти.

– Я не испытываю ненависти. Если вам нужна ненависть, обратитесь к кому-нибудь другому.

– Даже по отношению к Голливуду?

– Голливуд – это чепуха. Не стоит ненависти.

– Вы как-то сказали, что Брюс Уиллис безобразен и плохо играет. Каждая голливудская звезда плохо играет?

– Если я назвал Брюса Уиллиса, это значит, что он единственный, кого я люблю. Я никогда не назову, скажем, Ричарда Гира. Он вовсе не актер.

– В 2006 г. вы отказались от номинации на «Оскар» фильма «Огни городской окраины». Вы сказали, что будь у власти демократы, вы бы, возможно, согласились с номинацией.

– Отказался, потому что Джордж Буш под лживым предлогом ввел войска в Ирак. Так я объявил стране свой личный культурный бойкот.

– Допустим, «Гавр» будет номинирован – на этот раз вы согласитесь?

– Не знаю. Мне на это плевать. Но тогдашняя причина исчезла. Обама войска вывел.

– Какой был последний хороший фильм, что вы посмотрели?

– «Восход солнца» Мурнау. Я смотрел его почти 67 тысяч раз.

– Почему вы его так любите?

– В нем есть глубина.

– Вы однажды сказали, есть всего пять хороших фильмов, снятых в Голливуде после 1962 г. Какие вы имели в виду?

– «И подбежали они» ["Some Came Running" 1958 – Примеч. пер.] с Фрэнком Синатрой и Дином Мартином. «Долгое прощание» Роберта Олтмена. (Пауза) Как можно задавать такие вопросы? Откуда мне вспомнить, какие я имел в виду? Я был когда-то страстным киноманом, но это было давно.

– В вашем новом фильме «Гавр» люди помогают африканскому мальчишке-беженцу. Теперь, помимо исследований социальной среды вы открыли для своих фильмов глобальные темы, такие, как политика в отношении беженцев? 

– В мире существует практика прятать большие проблемы за маленькими. Это обычное дело.

– Какова была цель рассказанной истории об этом мальчишке?

– Я хотел просто рассказать историю. 

– У вас не было желания раскритиковать отношение к беженцам?

– Отчасти. Ведь европейские государства нечестно обращаются с этими людьми. Но Евросоюз сам по себе нечестный, это машина.

– В чем сбой?

– В том, что и всегда: в алчности. Алчность все портит.

– Вы долго обдумывали тему?

– Да. Я всегда был вроде бы политическим режиссером. Не могу избавиться от ненависти к людям, которые заставляют страдать других. Но я плохой, поэтому мне сложно снимать фильмы на такие темы.

– Вам для одной сцены достаточно одного дубля. Видимо, вы не стремитесь к завершенности?

– Один дубль, который я снимаю, всегда завершен. Второго я бы не смог себе позволить.

– Еще вы говорите, ваши фильмы никогда не должны быть дольше 90 минут. Ни один фильм не должен быть дольше 90 минут. Почему?

– Это предел для фильма. 90 минут. Потом становится скучно.

– «Человек без прошлого» длится 97 минут.

– Нет. Всегда 90 минут.

– Члены вашей съемочной группы как одна семья. У них даже щенки от собак, с которыми вы работали. Вы не считаете, что это уж чересчур?

– Собака моя, поэтому мне не нужно ей платить.

– Вы не боитесь работать с людьми со стороны?

– Боюсь, конечно. Меня это пугает. Всю жизнь я боюсь ошибиться.

– Вы говорите, финны предпочитают вашим фильмам телепрограммы. Что не так с финнами?

– Это их выбор. В нем нет ничего плохого. Просто фильмы плохие.

– Значит, не по этой причине вы проводите по полгода в Португалии?

– Нет, люди свободны. Если им хочется сходить в кино, они идут в кино. Если нет, то нет. Вот и все. И я прекрасно знаю, что мои фильмы не самые лучшие на свете. Отнюдь.

– Что не так с вашими фильмами?

– В них нет «секса, наркотиков и рок-н-ролла». В них почти ничего нет.

– Вы однажды сказали, чем пессимистичнее ваше настроение, тем оптимистичнее становятся ваши фильмы. «Гавр» очень оптимистичен. Нет ли у нас повода для беспокойства?

– Я думаю, мир так или иначе пропал.

– Весь мир или ваш личный?

– У меня никогда не было личного мира. Я люблю людей и животных. Поэтому мне очень грустно видеть, что всё уничтожено.

– Разве сегодня уничтожено больше, чем пару лет назад?

– Это мир катится в пропасть. Он пропал. Он стал историей. Это должно быть видно вам, не мне. Этот мир – прежде всего ваша проблема, не моя.

– Что нам нужно сделать?

– Не только постоянно потреблять. И еще, может быть, открыть свою дверь – соседям.

– В большом городе это труднее, пожалуй, чем в деревне?

– Вот это я и хочу сказать своими простыми фильмами. Такие вопросы слишком глобальны и сложны. У меня нет ответов ни на один такой вопрос. И у вас нет, вы моложе, у меня было время узнать. Просто делайте, что в ваших силах. Это единственный ответ, который у меня есть.

– Вы намекали, что «Гавр» станет вашим последним фильмом. Это так?

– Нет, будет трилогия о портовых городах.

– Значит, вы не отправитесь с женой на покой под португальское солнце.

– Солнце ненавижу.

– Тогда почему Португалия?

– Где я живу, нет солнца. Где я живу, всегда есть тень.

– Чем вы гордитесь?

(Долгая пауза) Интересный вопрос. (Пауза) Ничем. Более-менее. Ну, я всегда был честным. В хорошем и плохом. Как бы оно ни называлось.

– Что значит для вас успех?

(по-немецки) Ничего.

– Пять лет назад в интервью для «Цитти» вы сказали, что вам ненавистна каждая минута съемок фильма. Ваше мнение изменилось?

– О да. Теперь мне ненавистна каждая секунда.

Перевод с немецкого:  А. Дмитришин, специально для сайта aki-kaurismaki.ru

Оставить комментарий