на главную   публикации

Аки Каурисмяки
из цикла «Великие режиссеры»

Лана Уилсон  |  Senses of Cinema  |  2009

«Два финна сидят в баре. После нескольких часов молчания, один из них поднимает бокал и говорит: «Твоё здоровье!». В ответ раздается ворчание: «Я сюда не трепаться пришел».

Мир Аки Каурисмяки, конечно, связан с той присущей его краю невозмутимой манерой, которую подчеркивает этот традиционный финский анекдот. В то же время он в высшей степени своеобразен и угадывается с первого же кадра любого из его фильмов. Создаваемый им необычный союз между социальным реализмом и визуальной стилизацией, бесстрастной комедией и сердечным гуманизмом, это именно то, что его актеры называют «Акиландией», а американские критики деликатно обозначают как «прививаемый вкус» [1].

Каурисмяки на деле, почти в одиночку, вернул к жизни провальную финскую киноиндустрию в 1980-х, серией крайне оригинальных комедий, которые он снял вместе со своим братом Микой. За последние двадцать лет Каурисмяки стал одним из выдающихся режиссеров международного кино, связав воедино минимализм и мелодраму, чтобы острее обозначить тяготы финского рабочего класса. Его фильмы, тем не менее, никогда не дидактичны. Вместо этого они обращают в шутку отображаемые ими экономические реалии, рождая черный юмор из жестокости служащего биржи труда или банковского бюрократа. Так что, социальная критика всегда имеет место, но юмор ее смягчает. Элегантные композиции и богатая цветовая палитра помогают спрятать серую реальность, с которой сталкиваются герои Каурисмяки, в мечтательной визуальной красоте (которой Каурисмяки также обязан своему давнишнему оператору Тимо Салминену), усиливая ощущение другого мира, так характерное для его работ. Влияние Каурисмяки очевидно в работах некоторых его современников - особенно тех, кто также тяготеет к минимализму, как например, Джим Джармуш, Цай Мин-Лян и Корнелиу Порумбою, - и за последние десять лет, в большинстве фильмов других финских режиссеров, тоже попадающих в тень Каурисмяки.

Прямиком из Финляндии

Во многом, Финляндия - это страна не такая как все. Она находится между Востоком и Западом, как в географическом, так и в культурном отношении, но вместе с тем остается в стороне от обоих. Финский язык, например, совсем не похож на какой-либо из германо-скандинавских языков, и совсем не похож на русский; его ближайший (но все равно отдаленный) родственник - венгерский. Правительство страны колеблется где-то между капитализмом и социализмом; и хотя 20 процентов финнов, скорее всего, будут голосовать на выборах за коммунистов, экономика страны быстро движется к укреплению капитализма, что приводит к множеству экономических и социальных проблем, которые создают основу для историй о рабочем классе, рассказываемых в фильмах Каурисмяки.

Большинство людей знают очень мало о Финляндии, но кажется, что в некоторых стереотипах есть доля правды. Например, что финны много пьют. Историк кинематографа Питер Коуи пишет, что для многих алкоголь необходим как «щит против тяжелого климата, одиночества и тягот современной жизни». Каурисмяки не является исключением из правил. Он выпил «виски, белое вино и Блади Мэри в те 40 минут, что я находился с ним», написал один репортер. Он иногда получает удовольствие, приводя в замешательство собеседников тем, что измеряет время количеством выпитого алкоголя (например, «когда я был молод, 10 000 кружек тому назад» [2]), но вместе с тем, как отмечает Коуи, «в Финляндии пьяный человек может выглядеть угрюмо, тогда как житель Средиземноморья пел бы от радости».

Бывают ли финны в депрессии? Они живут в огромной стране с маленьким населением, разбросанным на огромной территории, и даже в городах, таких как Хельсинки, центр города пуст после прихода сумерек, что зимой может быть уже в 3 часа дня. Процент самоубийств в Финляндии почти в два раза выше, чем в США. Более 20 процентов населения страны живет в переполненных районах. Эти факты приводят к такой же тяжелой статистике и в сфере киноиндустрии страны - нация в 5,2 миллиона человек имеет всего 338 кинотеатров, и среднестатистический гражданин ходит в кино всего раз или два в год (намного меньше, чем средний американец, который ходит в кино около 6-ти раз в год. В 1980-х годах финская киноиндустрия практически не существовала, но затем появился Мика Каурисмяки и его младший брат - Аки.

Братья Каурисмяки

В юности братья Каурисмяки были ненасытными киноманами и смотрели по пять или шесть фильмов в день в финском киноархиве, особенно они почитали Жан-Люка Годара, Ясудзиро Одзу и американские фильмы-нуар. Мика учился кинематографии в Мюнхене, а Аки не был принят в финскую киношколу «потому что он казался слишком циничным». Аки поступил на курс по изучению средств массовой информации в университете Тампере, но очень скоро прекратил учебу дабы «работать в «реальном мире» и иметь подлинное ремесло, - быть почтальоном или уборщиком». В 1980 братья вместе создали собственную компанию, «Villealfa», названную так из-за фильма Годара «Альфавиль» (1965), и быстро начали снимать фильмы вместе.

Как правило, Аки писал сценарий, а Мика был режиссером; так были созданы две их ранние работы - «Лжец» (1981), и «Никчемные» (1982), в котором Аки также сыграл одну из ролей. Между двумя этими работами, братья вместе сняли документальную картину о рок-музыке - «Сайма-явление» (1981), и позднее два художественных фильма: «Клан – история семейства Саммако» (1984) и «Россо» (1985). Мика считается очень хорошим режиссером, способным работать в разных жанрах и хорошо знакомым с тем как создается классический голливудский сюжет. Аки, чьи более поздние сольные работы отличаются собственным взглядом на популярные жанры и общепринятые голливудские нормы, несомненно, многое перенял у своего брата, но затем начал направлять свои идеи в сторону решения менее коммерческих задач.

Фильмы, которые братья Каурисмяки создали вместе в начале 1980-х, буквально возвратили к жизни полумертвую финскую киноиндустрию - с начала этого десятилетия братья Каурисмяки стояли не менее чем за просто невероятными двадцатью процентами общего числа финских фильмов. Хотя Мика продолжил снимать фильмы на протяжении второй половины 1980-ых, и снимает сейчас, тот необычайно оригинальный стиль Каурисмяки, скоро породивший мировой интерес, зародился и начал оттачиваться именно тогда, когда Аки начал сам режиссировать свои сценарии.

Против традиций арт-хауса

В 1983 Аки Каурисмяки дебютировал как режиссер с адаптацией романа «Преступление и наказание» Федора Достоевского, перенесенного в современный Хельсинки и повествующей о бросившем школу юноше, начавшем работать на скотобойне, в роли Раскольникова. Каурисмяки так объясняет своё решение создать киноверсию романа такого сложного писателя как Достоевский: «Хичкок сказал, что он никогда не сможет дотронуться до этой книги, и я подумал: «Ладно, старик, я тебе покажу». Позднее я понял, что он был прав. Это было не в моем стиле, но тогда у меня еще не было стиля - это пришло позднее».

«Преступление и наказание»

Главный герой картин Каурисмяки это почти всегда один и тот же персонаж: одинокий и немногословный неудачник из рабочего класса, ищущий любви и постоянного места работы. В каком-то смысле, фигура Раскольникова является логичной отправной точкой для начала карьеры, посвященной симпатии к этим «неудачникам». Каурисмяки сам признает что «Преступление и наказание» было началом развития образа неудачника Никандера (героя фильма «Тени в раю»), который оставался неизменным вплоть до фильма «Береги свою косынку, Татьяна» (1994).

Первый кадр «Преступления и наказания» - крупный план ножа мясника, разрубающего таракана, а затем продолжающего резать мясо - является свидетельством того, что мир Каурисмяки - мир маленьких, беззащитных людей, раздавленных большими, безразличными и неподвластными им силами - существовал с самого начала.

Кроме того, в самом начале пути в работах Каурисмяки присутствовала ещё и насмешка над серьезностью и важностью традиций арт-хауса. После «Преступления и наказания», которое явно издевалось над претензиями высоколобых литературных адаптаций, Каурисмяки решил снять «самый никчемный фильм когда-либо созданный» - так родился «Союз Каламари» (1985). Абсурдная предпосылка этого фильма, в котором десять обычных парней, все по имени Франк, безуспешно пытаются пройти из одного конца Хельсинки в другой и остаться в живых, высмеивает метафизический подтекст, традиционно присутствующий в сюжетных линиях и деталях фильмов таких мастеров кино как Антониони или Бергман. Одна из самых характерных сцен в этом фильме это сцена, где Франки (являющиеся, как и многие другие герои фильмов Каурисмяки, любителями больших черных солнцезащитных очков) исполняют в клубе импровизированный рок-номер с таким текстом: «Плохие парни пришли, чтобы сломать твои игрушки». Здесь берет начало и одна из традиций Каурисмяки - включать сцену рок-н-рольного концерта в почти каждый свой фильм. Сомнительная рок-группа как важнейший элемент повествования и как восхитительно тонкая корректировка основных положений арт-хауса, получит еще большее развитие в картинах конца 80-ых и начала 90-ых с фильмами о «Ленинградских ковбоях». По иронии судьбы, к этому моменту Каурисмяки станет любимцем кинематографического истеблишмента, культовой фигурой на кинофестивалях по всему миру.

Вскоре после этого, Каурисмяки снял еще одну литературную адаптацию – «Гамлет идет в бизнес» (1987), которая переносит классическую трагедию в современный мир крупного бизнеса. После смерти отца, Гамлет (Пиркка-Пекка Петелиус) имеет в руках большую часть акций семейной корпорации и решает начать производство резиновых уток. Начинается шекспировская борьба за власть, воплощенная в комедии абсурда. Великолепные черно-белые кадры сняты с тонкой чувствительностью фильмов категории «В»[3]: темные тени, яркий свет, редкие всплески патетической музыки. «Гамлет идет в бизнес», неожиданный хит Берлинского фестиваля 1988 года, использует комедию не только чтобы поставить под сомнение претензии жанра литературной адаптации, но, как и «Преступление и наказание», является обвинительным актом против лицемерия богатых и сильных мира сего.

Трилогия рабочего класса

В 1986 Каурисмяки снял «Тени в раю», первый фильм в его «трилогии рабочего класса», также называемой «пролетарской трилогией».

«Тени в раю»

Этим фильмом Каурисмяки устанавливает сюжетную линию, к которой он снова и снова будет возвращаться в будущем: беда добродетельного, немногословного аутсайдера, который теряет все что имеет, встречает любовь всей своей жизни, очень много работает и после серии вызывающих глубокую печаль событий, вырывается на свободу, которая обычно лежит где-то за пределами Финляндии.

Никандер, одинокий водитель мусоровоза (роль, которую играет лучший друг Каурисмяки и герой многих его фильмов Матти Пеллонпяя), влюбляется в Илону Райямяки, застенчивую кассиршу в супермаркете (которую играет Кати Оутинен). Показав нам Никандера, ужинающего дома и печально глядящего в окно,  камера обращается к столь же надрывающему сердце изображению Илоны, сидящей в одиночестве в ночном клубе, где она единственная, кого не приглашают танцевать. После этого становится ясно, что эти двое созданы друг для друга.

С этого момента «Тени в раю» проводят деконструкцию романтической комедии. Когда Илона совершает кражу у своего коррумпированного босса в отместку за то, что тот несправедливо уволил ее, Никандер помогает ей выбраться из этой передряги. Однако отношения между ними быстро портятся, достигая кульминации на уроке английского Никандера, где фразой дня является «Это смешно. Это очень смешно. И это большое удовольствие быть влюбленным». Эти слова, которые, кажется, тоже несут в себе частицу мировоззрения Каурисмяки, вдохновляют Никандера и он выбегает из школы, чтобы найти Илону на ее новом месте работы и, буквально сбивая героиню с ног, сыграть свою версию квинтэссенции финала романтической комедии. «Ты поедешь со мной», заявляет он. «Куда?», спрашивает Илона. «На медовый месяц. Ты не можешь сделать это сама». Вот и всё, пара радостно убегает в Эстонию. При простоте постановки, эффектность развязки настолько преувеличена, что это смешно.

«Ариэль», вторая часть «пролетарской трилогии» и первый из его фильмов, который будет иметь успех в европейском прокате, рассказывает историю Таисто Касуринена (Туро Пайяла), безработного шахтера, который приехал из Лапландии в Хельсинки, чтобы найти работу. Там его грабят, он влюбляется в мать-одиночку, которая работает на четырех работах (хотя он, по иронии судьбы, всё ещё не может найти для себя даже одну), затем он попадает в тюрьму за попытку избить вора, который его ограбил. В конце концов, пара убегает в Мексику.

«Ариэль» твердо устанавливает иконографию, к которой Каурисмяки будет возвращаться раз за разом в более поздних фильмах: смесь запустения и ностальгии с музыкальными автоматами, кадиллаками, дешевыми барами, брошенными собаками и очками «Рэй-Бэн». Но стиль «Ариэля» более раскован и свободен от кинематографических ссылок, в отличие от более поздних, строго минималистических работ Каурисмяки. Фильм нарушает десятки конвенций жанра «B-movie»: в сцене побега из тюрьмы, Таисто и Микконен (Матти Пеллонпяя) сбивают с ног тюремного сторожа, но останавливаются, чтобы подложить под его голову подушку, в тюрьме Микконен превращает эмоциональную речь несправедливо осужденного человека в монолог, полный экзистенциальной скуки: «Я невиновен... по крайней мере, в глазах Бога. В каком-то смысле я убил его, но по правде - не убивал. Как бы то ни было, он умер, а меня отправили сюда». Кульминационная сцена фильма - ограбление банка - лишена главного действия, так как камера движется параллельно двум грабителям, бегущим с оружием к главному входу, а потом останавливается и терпеливо снимает банк снаружи, и наконец, движется в обратном направлении, когда грабители бегут из банка с деньгами. Камера оставляет само действие ограбления вне кадра. Жанр криминального фильма, тюремная драма и фильм-нуар - всего лишь несколько из многих жанров, которые касается, переворачивает вверх тормашками и отбрасывает Каурисмяки на протяжении всего 70-ти минут.

«Девушка со спичечной фабрики»

«Девушка со спичечной фабрики» (1990) - это один из наиболее мрачных фильмов Каурисмяки, но вместе с тем - один из самых смешных. Эксплуатируемая своими родителями и игнорируемая обществом одинокая работница фабрики Ирис (Кати Оутинен) становится беременной после короткого ночного приключения. Презираемая отцом ребенка и отброшенная родителями, Ирис в первый раз в жизни решает сопротивляться, и хладнокровно использует мышиный яд для своей праведной мести. Это мрачная и суровая история, которая получает подобающую визуализацию: ледяной синий свет наполняет дом, где Ирис живет с родителями, а кинематография (дело рук всегдашнего оператора Каурисмяки, необычайно универсального Тимо Салминена), крепко сколочена и сконцентрирована. Фильм начинается ритмичной, элегантно отредактированной последовательностью кадров, показывающих процесс собирания спичечной коробки фабричными машинами, и кончающейся крупным планом рук Ирис, механически проверяющих каждую собранную коробку.

В некотором смысле, Ирис напоминает третируемую героиню фильма Робера Брессона «Мушетт» (1967), но в этом фильме Брессона, одного из наиболее почитаемых Каурисмяки режиссеров, как и во многих других его работах, мотивы главной героини остаются неясны. Чувства Ирис, с другой стороны, почти прозрачны. Частично это объясняется той информацией о её удручающем положении, которую мы получаем в начале фильма, но также это и результат урезанной эстетики, которая визуально выражает одинокость и одиночество героев Каурисмяки. В то время как у Брессона его герои (или, как он их называет, «модели») раз за разом повторяют свои слова, пока они не истощают последние эмоции из-за полной бессодержательности повторения, Каурисмяки использует обратный подход для достижения той же цели: его актеры не знают своих фраз до самого момента их произношения. Иногда он дает им читать текст с карточек. В тех редких случаях, когда Каурисмяки заранее дает своим актерам сценарий, он сначала говорит им что-то в стиле: «Эти же предложения надо произносить каждое утро без малейшего выражения». И, хотя актеры говорят, что Каурисмяки всегда снимает первый же дубль, сам режиссер один раз в интервью признался, что он снимает репетицию, а потом делает вид, что снимает первый дубль. Он делает это из-за того, что он хочет, чтобы они как меньше думали об «игре», а думали бы о чтении фразы как можно проще. Результатом является бесстрастный актерский стиль, который служит двум целям: имитированию безжалостного капиталистического общества, довлеющего над фильмами Каурисмяки, и работе в режиме комедийного контрапункта драматическому содержанию диалогов.

Неудачник едет в Лондон

«Там, откуда я родом, такие места мы едим на завтрак», - невозмутимо заявляет Анри Буланже  (Жан-Пьер Лео) в фильме «Я нанял убийцу» (1990). Он обращается к десяткам завсегдатаев бара, которые умолкают, когда он входит туда, и эта угроза выглядит еще более неубедительной из-за того, что перед этим он вежливо попросил в баре имбирный эль. Хотя технически фильм был снят между двумя пролетарскими трилогиями, «Я нанял убийцу» на деле является их частью с точки зрения, как содержания, так и формы, соединяя минимализм в стиле Брессона с сюжетом фильма категории «В» в «режиме овердрайва». Когда мы впервые видим Анри, он находится в бессознательном состоянии, положив голову на рабочий стол и с  телефонной трубкой около уха - по видимому, разговор был настолько скучным, что он просто уснул. Длинная, однообразная сцена обеда показывает клерков, собравшихся у большого стола, громко разговаривающих и смеющихся. В дальнем левом углу кадра виден Анри, который сидит у отдельного стола и молча ест бутерброд. Время от времени он посматривает на своих коллег, один раз даже осторожно улыбнувшись, но его присутствие совершенно не заметно, тонкий баланс юмора и трогательности, характерный для Каурисмяки.

«Я нанял убийцу»

Исходный посыл фильма «Я нанял убийцу» - это искусное переложение одного из любимых голливудских сюжетов: наемный убийца, преследующий жертву. Но тут герой фильма нанимает киллера, чтобы убить себя самого. После того как его увольняют с работы, Анри решает совершить самоубийство, и сначала пытается повеситься, только лишь для того чтоб дешевая веревка порвалась под его весом, потом пытается всунуть голову в печку, но местный союз газовщиков как раз начинает забастовку. Это невезение выглядит жалко и смешно, но оно ещё и отображает всегдашний интерес Каурисмяки к экономическим реалиям. После этих осечек, Анри нанимает убийцу, который должен будет сделать все за него. После завершения сделки, Анри влюбляется в женщину, продающую розы на улице и на протяжении всего фильма пытается убежать от убийцы, которого нанял, что завершается  абсурдно лишенной драматизма сценой погони, отмеченной неловкими паузами и актерами, медленно перебегающими с одной стороны экрана к другой. Этот финал, как и большая часть фильма, нарочно утрирует доходчивость и эффектность классического голливудского кино, создавая неожиданную комедийность, которая сводит эти черты на нет.

«Я нанял убийцу» это единственный англоязычный фильм Каурисмяки, и он был поставлен и снят в Лондоне. Роскошное место действия, однако, не меняет взгляд Каурисмяки на жизнь рабочего класса, поскольку все, что мы видим в городе, - это бедные кварталы с ветхими зданиями и пустыми кафе. Как и в подавляющем большинстве фильмов Каурисмяки, действие которых происходит в рабочей части Хельсинки или других городов, самые типичные элементы городской среды - люди, машины, шум, высокие здания, современные технологии - полностью отсутствуют в ландшафте. Хотя в Финляндии, стране, где базируется фирма Nokia, один из самых высоких в мире процентов владения сотовыми телефонами, они никогда не появляются в фильмах Каурисмяки. Вместо этого показано целое общежитие, использующее единственный городской телефон. Компьютеров мы тоже не видим, лишь пишущие машинки. Что касается машин, то Каурисмяки снимает только автомобили, построенные до 1962-го (главным образом, кадиллаки), потому что современные машины для него «уродливы и безлики». В его финско-язычных фильмах диалог героев очень формален и являет собой литературную версию старого финского, который большинство финнов уже не используют. Другая немаловажная деталь это то, что музыка, которая проникает в дома его героев, принадлежит иному времени, и исходит из старых музыкальных автоматов или пластинок. Отличные саундтреки его фильмов полны меланхолического финского танго, часто исполняемого вживую на танцплощадках или барах, и старой американской музыки: блюза, рокабилли, раннего панк-рока. В фильме «Я нанял убийцу» есть эпизод, когда Анри входит в кафе, где Джо Страммер из группы «Clash» исполняет редкую песню «Горящие огни». Как результат всего этого, действие фильмов Каурисмяки кажется происходящим в странной ушедшей эпохе, в мире, смутно знакомом, но, вне всякого сомнения, сказочном.

Ленинградские ковбои

«Ленинградские ковбои едут в Америку» (1989) неожиданно стал крупнейшим хитом Каурисмяки и заодно - предтечей целой серии фильмов про вымышленную группу польки и рок-н-ролла из Лапландии (которую играет настоящая финская рок-группа «The Sleepy Sleepers»). Ленинградские ковбои щеголяют в туфлях с длинными острыми носами и эпатажными прическами «помпадур». Они исполняют энергичные, но уморительно скверные версии американских рок-песен 1950-60-х. Из-за того, что их музыка так ужасна, администратор предлагает им ехать в Америку, чтобы стать рок-звездами - «Они там будут слушать все что попало!». В Нью-Йорке им удается договориться о своем первом выступлении - на свадьбе в Мексике. Это отправляет их в путешествие по всему югу США, в процессе которого умирает их басист (затем положенный в лед в багажнике машины), их  коварный менеджер прячет от них пиво, а в каждом баре, который впускает их, они исполняют свои жалкие версии “Born to Be Wild” и “Tequila”. В конце концов, они прибывают на свадьбу, оживляют мертвого басиста рюмкой текилы, и их песни попадают в топ-10 мексиканских чартов.

«Ленинградские ковбои едут в Америку»

Сам Каурисмяки считал фильм «Ленинградские ковбои едут в Америку» «худшим фильмом в истории кинематографа, если не считать фильмов Сильвестра Сталлоне». В интервью журналам, Каурисмяки давал нелепые оправдания («мой фильм основан на предостерегающем видении тех изменений, которые произошли в СССР и Восточной Европе, и увеличения иммиграции, которая последовала за этим»), и эти оправдания были «частью спектакля», как сказал Петер фон Баг. После того как фильм стал культовым хитом во всех странах Европы, «Ленинградские Ковбои» стали также выступать вживую, лишь усугубляя неразбериху, связанную с их происхождением. В 1994 Каурисмяки создал серию черно-белых музыкальных видео «ковбоев», а затем - два полнометражных фильма. Один из них был документальным - «Total Balalaika Show» (1994). Этот фильм сделан на основе концерта 1993-го года, в котором «ковбои» выступают вместе с Ансамблем песни и пляски им. Александрова. Концерт состоялся на Сенатской площади в Хельсинки, аудитория насчитывала 70 тысяч человек. «Ковбои» исполняли песни «Happy Together» и «Knockin’ On Heaven’s Door» вместе с хором Красной Армии и женской танцевальной группой, исполняющей русские народные танцы. Затем последовал фильм «Ленинградские ковбои встречают Моисея» (1994), который повествовал об очередном путешествии группы, управляемой своим бывшим менеджером, провозгласившим себя Моисеем и заявившим, что он поведет их на Землю Обетованную, которая в итоге оказалась Сибирью.

Как и в случае с «Союзом Каламари», минималистский посыл фильмов о «Ленинградских ковбоях» это часть шутки. То, что эти люди бродят по Мексике, играя на аккордеонах в костюмах Элвиса Пресли, это уже абсурдно, но еще более абсурдно то, что зрители, особенно любители арт-хаус, платят деньги, чтобы посмотреть фильм о них.

Мелодрамы серединного этапа

В 1991 и Аки, и Мика Каурисмяки открыли каждый свою собственную компанию - «Sputnik Oy» и «Marianna Films», но планировали графики съемок так, чтобы могли совместно задействовать большую часть съемочной группы. Компанию «Villealfa» они продолжали использовать для производства фильмов других финских режиссеров. Первым фильмом компании «Sputnik Oy» стала «Жизнь богемы» (1992) - черно-белая адаптация романа Анри Мюрже, написанного в начале 19-го века. Фильм изображает дружбу трех исключительно бездарных артистов, один из которых художник, который пишет огромные картины, посвященные своей собаке, другой - музыкант, чьей последней работой стала соната для фортепьяно под названием «Дорожная пробка».

Фильм «Жизнь богемы» был сделан в Париже, на французском языке, хотя большинство актеров были финскими. Как и следовало ожидать, это производило такой эффект, что реплики актеров звучали ещё более сухо и принужденно, чем в других фильмах Каурисмяки, что, видимо, привлекало его. На всем протяжении «Жизни богемы» романтизм художественного текста перечеркивается нелепостью персонажей, изображающих интеллектуалов в их стесненных жизненных обстоятельствах. Хотя в фильме все-таки есть серьезные моменты (такие как финальная сцена, где любимая женщина Родолфо умирает), освежающие и неожиданно эмоциональные, которые контрастируют с общей канвой фильма.

В том же 1994 году, когда вышли «Ленинградские ковбои встречают Моисея» и «Total Balalaika Show», Каурисмяки снял фильм «Береги свою косынку, Татьяна» - дорожную комедию 60-х годов повествующую о двух мужчинах средних лет, путешествующих в винтажном кадиллаке [4] (оборудованном встроенным проигрывателем), которые встречают по дороге двух женщин - эстонку и русскую - и подвозят их в порт на паром в Таллин. Фильм обозначает отношение Каурисмяки к трем странам, исторически сильно связанным с Финляндией: сознание огромного влияния России, идеализация Эстонии как места, куда можно убежать как в рай и любовь к американской поп-культуре.

Каурисмяки берется за совершенно иной жанр и снимает немой черно-белый фильм «Юха» (1999), основанный на известной финской трагедии, написанной Юхани Ахо в 1911 г. Эта история - классический любовный треугольник, где скромная жена простодушного фермера влюбляется в красноречивого незнакомца из города. Каурисмяки очень любит немое кино и часто критикует чрезмерное количество диалогов в современных фильмах (что неудивительно на фоне его собственных немногословных картин), поэтому кажется естественным его желание снять немой фильм. Как он написал в режиссерских заметках к фильму:

«Мы никогда не сможем опять делать такие фильмы как «Сломанные побеги» (Д. Гриффит, 1919), «Восход солнца» (Ф. Мурнау, 1927) или «Королева Келли» (Э. фон Штрогейм, 1929), потому что с тех пор как кино сделало ставку на невнятное бормотание, непристойные танцы и пышные фразы, истории потеряли свою чистоту, а кинематограф свою суть - невинность» [5].

Трилогия неудачников

«Вдаль уплывают облака»

В 1990-х в Финляндии начался тяжелый экономический кризис. Глубокая рецессия поразила экономику северной, индустриальной части страны, что привело к тому, что всего за несколько лет около полумиллиона финнов потеряли работу. Несмотря на то, что многие из его предыдущих фильмов напрямую касались испытывающей трудности экономики Финляндии, когда начался упадок, Каурисмяки был особенно обеспокоен: «Если бы я сейчас не снял фильм о безработице, у меня не хватило бы смелости, чтобы посмотреть на свое лицо в зеркале» [6]. В результате в 1996 году вышел фильм «Вдаль уплывают облака», первый фильм «трилогии неудачников» (или «финской трилогии»), которая, вместе с «пролетарской трилогией», содержит наиболее представительные и важные работы в его карьере.

Как и в «пролетарской трилогии», фильмы в «трилогии неудачников» это минималистские комедии. Но, хотя некоторые из предыдущих фильмов Каурисмяки - в первую очередь, «Девушка со спичечной фабрики» - были мелодрамами, «Вдаль уплывают облака» и два последующих фильма ознаменовали собой время особой сосредоточенности Каурисмяки на теме экономических проблем и социальных препятствий, стоящих перед финским рабочим классом, с состраданием и серьезностью, в стиле, отдающем дань уважения теплому гуманизму Фрэнка Капра. И, хотя мир, с которым столкнулись его герои, был мрачнее, чем когда-либо, кинематография Каурисмяки, в ответ, становится всё более яркой, с характерными насыщенными тонами, становящимися его фирменным знаком, бархатными тенями и ярким светом, доведенными до новых высот.

«Облака» следуют за мужем и женой, Лаури (Кари Вяянянен) и Илоной (Кати Оутинен), которые теряют работу - водителя трамвая и старшей официантки. Экономическое давление безработицы приводит к семейному кризису. Не смотря на то, что все обстоятельства, казалось бы, против них, их совместные усилия приводят к тому, что они открывают столовую – «Ресторан Труд». Каурисмяки описывает «Вдаль уплывают облака» как дань «sisu» - «характерной финской черте, которую можно приблизительно назвать стойкостью» .

Богатое цветовое оформление фильма напоминает фильмы Дугласа Сирка 50-ых годов и помогает заполнить эмоциональные пробелы, оставленные редким диалогом. Например, когда у Лаури и Илоны изымают их новый телевизор, пара показана длинным кадром, стоящей совершенно неподвижно, когда его уносят два пристава. Они ничего не говорят, но вся комната просто горит голубым цветом, с ярко-красным диваном в центре. Визуально, изображение словно пульсирует. Этот и многие другие подобные кадры, свидетельствуют каким превосходным оператором является Тимо Салминен. Каурисмяки говорит, что хоть он и придумывает сценографию, в выборе освещения он дает Салминену полную свободу. Это разделение труда может помочь объяснить почти магическое напряжение между приземленными интерьерами и эфирной, неземной кинематографией, в которой они предстают в фильмах Каурисмяки. Эстетически картинка может меняться от одного фильма к другому - от экспрессионистских светотеней «Гамлета» до лирических естественных ландшафтов «Ариэля», от холодных индустриальных декораций «Девушки со спичечной фабрики» до галлюцинаторных цветов «Вдаль уплывают облака», но необычайно широкий диапазон стилей Салминена всегда создает мир, в котором реальность каким-то образом наглядно расширяется.

«Человек без прошлого»

Визуальные и повествовательные способности Каурисмяки достигают своего пика в «Человеке без прошлого» (2002) - истории любви между двумя очаровательно невинными персонажами, которая происходит на фоне окружающей преступности и обнищания. Этот фильм - второй в «трилогии неудачников» - имел мировой успех, получил Гран-при на Каннском фестивале и номинацию на премию Оскар как лучший  фильм на иностранном языке.

Человек (Маркку Пелтола) прибывает на поезде в безымянный город и его тут же грабят и избивают. Он приходит в сознание только для того, чтобы понять, что у него амнезия, из за чего он должен начать свою жизнь с начала, создавая импровизированное жилье на контейнерной площадке и влюбляясь в работницу Армии Спасения, которая помогает ему встать на ноги. Как сказал Каурисмяки: «Я хотел снять фильм о бездомности без социальных деклараций. […]  Идея человека без памяти, без прошлого, сделало его похожим на фильм категории «В» [7].

Каурисмяки изображает бюрократическое государство как угнетающее рабочий класс с помощью бесстрастных карикатур, которые очень забавны, но в то же время пугающе близки к реальности, наводя на мысль, что неравенство в финском обществе граничит с абсурдом. Какое общество поощряет жадность вместо работы, спрашивается в фильме, и какое общество принуждает своих самых честных членов к преступлению только лишь для того чтобы исправить несправедливость, совершенную государством?

Перед объектом любви этого человека - Ирмой (Кати Оутинен) - стоит и более персональный социальный вопрос. У Ирмы есть работа, но она сталкивается с другой проблемой, с которой сталкиваются многие финны, работающие и безработные - с одиночеством. В одной из ключевых сцен фильма, Ирма переодевается ко сну, аккуратно вешает униформу Армии Спасения на пустую вешалку, и осторожно подкладывает коврик под дверную щель, чтобы не проникал свет из коридора плохонького женского общежития, в котором она живет. И вдруг случается что-то совершенно непредвиденное: она медленно поворачивает свою голову и смотрит почти прямо в камеру, как будто говоря зрителю: «так живут люди, которых ты обычно игнорируешь».

После этого происходит внезапная смена тона: Ирма смотрит вниз на свой маленький магнитофон на тумбочке и включает его. Звучит хит 50-х «Do the Shake», призывая слушателей начать дикий танец, и Ирма торжественно снимает и складывает свой халат. Сохраняя непроницаемое лицо, она небрежно отбрасывает халат в сторону, как будто музыка вдохновила ее стать немного более безрассудной в этом установившемся порядке отхода ко сну. Она забирается под одеяло и с надеждой смотрит на будильник, стоящий на тумбочке, пока запись продолжает играть. Этот момент, как и любой другой, воплощает в себе то уникальное сосуществование комедии и трагедии, которое лежит в основе творчества Каурисмяки.

Пока звучит «Do the Shake», происходит смена плана, камера выхватывает человека, сидящего на набережной, потом очертания города, и наконец, несколько кадров бездомных, спящих на улице, превращая песню в более общий комментарий, связывая Ирму с героем фильма и со всеми бездомными Финляндии, распространяя симпатию к ней на всех тех, кого мы видим после и проводя параллель между экономическим обнищанием страны и эмоциональной изоляцией одного человека.

Несмотря на эту печаль, фильм, в конечном счете, выражает необычайный оптимизм, основанный на фундаментальной доброте рабочего класса. В конце концов, герой выживает благодаря другим обитателям контейнерной площадки - бездомным, безработным мужчинам и женщинам, чья щедрость становится ещё более убедительной от факта, что у них самих почти ничего нет. Этот же оптимизм проявляется и в расцветающих отношениях между Ирмой и мужчиной, которые развивается как школьный роман между двумя подростками викторианской эпохи. После того как герой фильма вечером провожает Ирму до дома после работы, она благодарит его, а он вдруг говорит: «Осторожно!». «Что такое?», спрашивает Ирма. «У вас что-то в глазу» заявляет он, и медленно наклоняясь вперед, нежно целует ее в щеку. Ирма, стесняясь, склоняет голову, а потом смотрит прямо на него: «Вы украли поцелуй». «Извините», -  говорит он, - «я не джентльмен». Этот короткий диалог забавен, но удивительно трогателен - еще один пример того как Каурисмяки может деликатно находить баланс между иронией и сентиментальностью в своей волшебной замкнутой вселенной.

С успехом «Человека без прошлого» Каурисмяки прочно занял место в зале славы художественного кино, над которым он когда-то так беспощадно издевался. После того как он снял несколько короткометражек для альманахов «На десять имнут старше: Труба» (2002) и «Образы Европы» (2004), «Для собак ада нет» и «Бико», соответственно, Каурисмяки завершил свою «трилогию неудачников» фильмом  «Огни городской окраины» (2006). Как и две предыдущих картины, «Огни городской окраины» это мелодрама о рабочем классе, снятая в великолепных насыщенных цветах. Вместе с тем, фильм намного более меланхоличен, чем любая из предыдущих работ Каурисмяки. Вместо того чтоб привычно балансировать между комедией и трагедией, тут он сразу же поворачивается в сторону трагедии. Шутки очень редки, и окружающая среда совершенно иная. Впервые мы попадаем в современную эпоху с её автомагистралями, мобильными телефонами и даже компьютерами - всеми теми вещами, которых мы никогда не встречали прежде в мире Каурисмяки. Но даже без обычного юмора режиссера, «Огни городской окраины» по-прежнему эмоционален и визуально богат, хоть и в более суровом и бесстрастном стиле. После того как фатальная женщина Мирья (Мария Ярвенхелми) избавляется от нашего героя-неудачника Койстинена (Янне Хюютияйнен), он сидит в ресторане, и выпивает целую бутылку ликера, в то время как знаменитый финский исполнитель танго Олави Вирта поет: «Ты не увидишь ни слезинки, даже когда мое сердце плачет […] Ты выпьешь горькую чашу разбитых грез». Эта песня, которую Каурисмяки использовал чаще, чем любую другую в своих фильмах, выражает эмоции его героев так, что им самим не требуется что-то говорить.

К 60-му юбилею Каннского кинофестиваля, Каурисмяки был одним из многих видных мастеров кино, приглашенных снять трехминутный фильм о кинотеатрах – «У каждого своё кино» (2007). Работа Каурисмяки «Литейный цех» - это жемчужина минимализма. Группа рабочих литейного цеха заканчивает свою смену, переодевается в раздевалке и покидает завод [8]. Они заходят в кинотеатр и садятся смотреть фильм. Луч света вырывается из проекционной будки, начиная показывать первый фильм, когда-либо показанный публике – «Выход рабочих с фабрики», снятый братьями Люмьер в 1895 году. Фильм состоит из единственной сцены, где толпа рабочих возбужденно выбегает из ворот завода в конце долгого рабочего дня. Рабочие же Каурисмяки, в редком проявлении эмоций, смеются, так как этот фильм - как и фильм Каурисмяки - принес им надежду.


[1] Roger Ebert, “The Man Without a Past”, Chicago Sun-Times, Friday June 27 2003
[2] Sheila Johnston, “Film Location Report: Action Speaks Louder”, The Independent, Thursday May 3 1990.
[3] Фильм категории «В» (англ. B-movie) — малобюджетная коммерческая кинокартина. Первоначально, в Золотой век Голливуда, так называли фильмы, не предназначенные для массового проката, часто шедшие в кинотеатрах перед показом блокбастера категории «А». Королём фильмов категории «B» считается Роджер Корман (Википедия).
[4] На самом деле, это был автомобиль «Волга» ГАЗ-22 (1963 г.)  (прим. ред.)
[5] Romney, “Last Exit to Helsinki, Film Comment, Vol. 39, No. 2 (2003), pp. 43-6.
[6] Gordon Sander, “Romantic as a Caterpillar”, Financial Times, Saturday 28 December 2002, p. 7.
[7] Dave Kehr, “Amnesia, without the Melodrama”, The New York Times, Sunday 6 April 2003, p. 13.
[8] Здесь автор ошибается, действие происходит во время обеденного перерыва (прим. ред.)

Перевод с английского:  kazak. Специально для сайта aki-kaurismaki.ru

Оставить комментарий