Вселенная полуночных солнц

Для многих из нас Аки Каурисмяки символизирует некую кинематографическую идею, объединяющую минимализм и лаконичность, недосказанность и «не-игру», все ради «маленького человека» и «лишних людей». Анализ его творчества показывает обоснованность таких впечатлений, хотя они и чрезвычайно упрощены. Акриловые светильники и жаккардовые узоры неоновых реклам «Преступления и наказания» отражаются в грязной луже «Огней городской окраины», кино Каурисмяки меняется, хотя совокупность его форм является довольно плотным сгустком, его кино – одновременно единая вселенная и множество существующих в ней планет: Каурисмяки, или вселенная полуночных солнц!

Известна фирменная поговорка Фрэнка Капры, подчеркивающая режиссерское всеведение о каждом фильме, его абсолютное господство над своим детищем: «Один человек – один фильм». Каурисмяки – один из таких авторов, сценарист, продюсер и, конечно же, режиссер своих фильмов. Его вселенная вращается вокруг трех осей: Финляндии, мира литературы и кино и, наконец, музыки.

Хельсинки, we got a problem

Аки Каурисмяки − не пришелец с чужой далекой планеты, а выходец из Финляндии − планеты Земля в его солнечной системе.

Финляндия, образ которой Каурисмяки создаёт в своём творчестве, это страна, которую зачастую он не может принять, она пережила огромные перемены как в плохом, так и в хорошем смысле и весьма отличается от Финляндии конца 60-х. Сегодня эта страна − номер один в мире в области мобильных телефонов, использования Интернета и потребления кофе. Само собой, из всего перечисленного Каурисмяки показывает только любителей кофе, впрочем, как и других напитков.

В его вселенной важное место занимает его родина и соотечественники, финский менталитет (даже скорее скандинавский), «этот народ молчит на двух языках», как говорил Брехт, менталитет во многом нам чуждый, который можно лучше понять через его кино: народ, скупой на слова и жесты, презирающий излишества (персонажей его фильмов нередко прерывают на полуслове кратким и довольно резким ответом, когда они задают наивные и бесхитростные вопросы; скажите какому-нибудь финну «О! Ты был в парикмахерской?», и вы увидите, что будет). Зато в его фильмах прослеживается очевидная ностальгия Каурисмяки по родине, такой, какой она была несколько лет назад, до урбанистическо-индустриальных преобразований, которые, по словам режиссера, изуродовали страну. Так посвящение его фильма «Ариэль» гласит: «в память о финской действительности». У него можно увидеть страну, словно разделенную во времени, слегка в прошлом, но не такую уж далекую от сегодняшних дней. Вселенная, в общих чертах напоминающая вселенную Жака Тати, не столько отказом от прогресса (даже если Каурисмяки в этом отношении более беспощаден, чем великий Жак), сколько взглядом  через призму общества рушащегося мира. «Я рожден, чтобы сожалеть о прошлом, и ничего тут не поделаешь», − сказал однажды Каурисмяки.

Эта замершая в своем развитии Финляндия, которую он выдвигает на первый план, а также тот факт, что он по большому счету главный и единственный финский режиссер – вот причина, почему он не является пророком в своем отечестве и пользуется лишь относительной благосклонностью. Соотечественники упрекают его в устаревшем, не соответствующем действительности видении страны, на самом деле открытой миру, а в некоторых областях лидирующей. Аки Каурисмяки - как тот банный лист, который финны, открытые современному миру и смотрящие в будущее, никак не могут отлепить. И все-таки Аки Каурисмяки остается режиссером своей страны, хотя и не режиссером своего времени. Его особая вселенная образована вокруг двух крупных небесных светил.

Два солнца вселенной Аки Каурисмяки

Под маской бродяги-ворчуна и грубияна в Каурисмяки скрывается тонкий ценитель литературы и кино. Ссылки на литературу в его творчестве многочисленны, у него есть такие экранизации, как «Преступление и наказание» (первый его фильм), «Гамлет идет в бизнес», «Жизнь богемы» и наконец «Юха». Впрочем, нужно подчеркнуть и даже выделить то, что все эти книги были адаптированы и экранизированы в соответствии с «современностью» (если допустить, что это существительное вообще сочетается с кино Каурисмяки).

Так Раскольников становится рабочим, убивающим не слишком щепетильного бизнесмена, а Гамлет – наследником крупной компании в Хельсинки, «Жизнь богемы» зарождается в парижских пригородах сразу после войны, а не когда часы XIX века бьют полдень.

Телефильм «Грязные руки» идет по тому же пути экранизации литературного произведения (Сартра) в «современном» духе, «Юха» − экранизация романа Юхани Ахо, абсолютной классики финской литературы, а второй фильм режиссера − «Союз Каламари» − начинается таким потрясающим посвящением: «Теням Превера, Бодлера и Мишо, которые еще парят над этой землей», и вдохновлен творчеством этих известных авторов («Голодное утро» Превера, «Письмо из далекой страны» Мишо и «Фейерверки» Бодлера).

Вы понимаете, что здесь не идет речь о неловко выпяченных упоминаниях, а скорее о пульсации и скрытых намеках, когда даже без списка литературы становится ясно, насколько у Каурисмяки книги составляют единое целое с кино, подобно тому как кровь циркулирует в живом движущемся теле. Сравнение с губкой становится для Каурисмяки особенно уместным, настолько творчество и сама работа этого одновременно сценариста и режиссера пропитаны литературой.

То же самое и с кино. Мы видим перед собой одержимого киномана, синематечную крысу, свободного журналиста и создателя фестиваля «Полуночное солнце», на который съезжаются знаменитые режиссеры от Майкла Пауэлла до Копполы, не говоря о Клоде Соте, Жаке Деми и многих других.

В его кино отражаются произведения других авторов: как стилистически, так и в отношении образов. Со стилистической точки зрения можно говорить о Брессоне (Каурисмяки представил фильм «Девушка со спичечной фабрики» как «любовный роман в духе Брессона») или Витторио де Сика и многих других (Ренуар, «новая волна», Сирк и т.д.). В фильмах мы видим Джима Джармуша (снявшегося в «Ленинградских ковбоях»), Самюэла Фуллера («Жизнь богемы») или Луи Маля (вновь «Жизнь богемы»). Каурисмяки ассоциируется с Джимом Джармушем, возникает ощущение, что Каурисмяки – далекий финский кузен нью-йоркского режиссера, только работающий вне характерных чисто американских тем (иммиграция, Юг, Нэшвилл, первооткрыватели), с типично финской, даже европейской средой.

Любовь и глубокая страсть к кино у Каурисмяки видны и в фильме «Юха», представленном в 1999 году как «последний немой фильм XX века» и незавуалированная дань уважения шедевру Мурнау «Восход солнца». А кадры из «Человека без прошлого», который очнулся после нападения с перебинтованной головой, напоминают похожие кадры из фильма «Человек-невидимка», первообраза 1933 года.

А еще участие Жан-Пьера Лео (которого молодой Каурисмяки во многом напоминает) в фильме «Я нанял убийцу», тогдашнего Лео у подножья волны. Лео Годара скорее, нежели Лео Трюффо, Лео, о котором Аки Каурисмяки отзывается так: «Чтобы исцелиться, этому миру нужно здоровое сумасшествие, как у него». Такой набор мелочей или более существенных  деталей в его фильмах и кадрах показывает, насколько кино вдохновляет Аки Каурисмяки.

Несколько слов о Жан-Пьере Лео: фильм «Я нанял убийцу» может стать прекрасной иллюстрацией тогдашнего положения этого выдающегося актера, бывшего практически не у дел и благодаря этому фильму вновь вынырнувшего на поверхность, чтобы попасть под начало Ассаяса или Филиппа Гарреля.

Литература и кино – вот два солнца вселенной Каурисмяки; это солнечная система полуночи, в которой каждый фильм – планета.

Аки, вселенная и все остальное

Мы уже говорили о ближайших к двум солнцам планетах, когда вели речь о фильмах, в которых связь с литературой и кинематографом наиболее очевидна. Теперь поговорим о «холодных планетах», самых удаленных, таких как «Девушка со спичечной фабрики» со своим мертвенным холодом и слабым притяжением к планетам-близнецам Лондона и Парижа - фильмам «Я нанял убийцу» и «Жизнь богемы» соответственно, близким друг другу не столько сюжетом, сколько из-за съемок на иностранном языке, за рубежом, и связанным с двумя дорогими для Аки Каурисмяки, хотя и довольно далекими друг от друга, персонами: Жан-Пьером Лео и Анри Мюрже. А еще Венера – планета любви («Береги свою косынку, Татьяна»), и Марс – планета войны («Юха»), которая всегда где-то поблизости от Венеры, а Земля словно зажата между двух священных огней.

Вселенная Каурисмяки – это еще и несколько миллиардов звезд − музыкальных отрывков, звучащих во всех его фильмах; музыка играет главную роль, идет ли речь о финском танго или эстонской эстраде, не забывая, конечно же, о блюзах и рок-н-ролле (среди них даже Джо Страммер с песенкой в фильме «Я нанял убийцу»). Музыка – третий основной элемент у Аки Каурисмяки, она придает ритм его кино и зачастую иллюстрирует самые волнующие моменты, например, в финале фильма «Ариэль», когда звучит финская версия классической баллады Somewhere over the Rainbow, или в конце фильма «Вдаль уплывают облака» как прощание и счастливый конец.

Кроме того, музыка у Каурисмяки – это две кометы (Билла) Хейли, фильмы о «Ленинградских ковбоях», не считая их невероятного концерта с Ансамблем песни и пляски Советской армии им. Александрова, записанного на Сенатской площади в Хельсинки ясным летним вечером 1993 года. Главное, не забыть о полудюжине метеоритов, а именно о снятых режиссером видеоклипах к нескольким песням этой группы, сформировавшейся в центре туманности Каурисмяки (со многими участниками документального фильма братьев Каурисмяки «Сайма-явление», 1981 г.).

Итак, кино Аки Каурисмяки – прекрасная вселенная, в которой есть все, даже Лайка (имя его собаки, снявшейся в двух или трех фильмах режиссера), даже Спутник (имя, выбранное Аки Каурисмяки для своей кинокомпании).

Рассмотрим эту вселенную получше.

Перевод с французского:  Л. Тюрина, специально для сайта aki-kaurismaki.ru