Дневник ММКФ. Сирийские иммигранты и горячие финские парни Аки Каурисмяки

В чем главная проблема нынешнего Московского кинофестиваля и чем примечательны его главные фильмы.

Кадр из фильма «По ту сторону надежды» Аки Каурисмяки. (Sputnik Oy)

Основные фильмы нынешнего ММКФ высчитываются на раз. Это фильмы, которые начинаются в главном зале фестивального мультиплекса «Октябрь» после 22:00 — иногда даже в 23:00. Все они артистические, но такие, что публика клюнет. Все фильмы иностранные. Зал все равно не будет полным даже с учетом того, что большинство пригласительных досталось прессе и VIP'ам. Но тут уж проблема нынешнего ММКФ. Он сам виноват во всех своих грехах. Он сам скатился из фестивалей первого ряда в чистое третьесортье, взвинтил цены на билеты до несуразных и отринул (и ценово, и рекламно) студенческую публику.

Вот вам расписание самых ажиотажных фильмов ММКФ. Фильмы открытия и закрытия не учитываем — они для избранных.

23 июня – «Сеть» Ким Ки Дука,

24 июня – «120 ударов в минуту» Робина Кампийо,

25 июня – «По ту сторону надежды» Аки Каурисмяки,

26 июня– «Молодой Годар» Мишеля Хазанавичуса,

27 июня – «На пределе» Фатиха Акина,

28 июня – Нежность» Джанни Амелио.

Все эти фильмы я лично рекомендовал — кроме фильма Амелио, который вообще никогда не был великим режиссером. Но проблема ведь в том, что Московский фестиваль вообще ничего не открывает европейской и мировой публике, иностранным критикам, зарубежным кинопрофессионалам. Им на нем делать нечего — разве что некоторые пытаются продвинуть свой фильм на наш рынок. ММКФ не дает мировой прессе ни единого, хотя бы отрицательного, мало-мальского повода хоть что-то о нем сочинить. И это совершенно не волнует его вождей. Между тем любой фестиваль — это бизнес. Это киноторговля. Если фестиваль, как ММКФ, не дает ни малейшего повода поменять доллар на евро и выгадать в итоге копеечку, то грош цена такому фестивалю. Особенно, повторим уже как-то сказанное, если внутри города, для собственного зрителя, его значимость с каждым годом уменьшается. Так мы доиграемся до того, что она вообще сведется на нет.

Между тем о самых главных фильмах есть что сказать. О многих из них я писал на forbes.ru, а вот о «По ту сторону надежды» моего любимого Аки Каурисмяки, фильме, показанном ночью 25 июня, — ничего.

У самого знаменитого финского режиссера Аки Каурисмяки много фильмов, в том числе таких известных, как «Жизнь богемы», и таких громких, как фильмы со стебной (но очень профессиональной) панк-рок-группой «Ленинградские ковбои» (в совместных концертах с «Ковбоями» в Хельсинки, Берлине и Канне участвовал и Ансамбль имени Александрова). Часть фильмов укладывается в две трилогии: так называемую «пролетарскую» («Тени в раю» — «Ариэль» — «Девушка со спичечной фабрики») и… вторую пролетарскую («Уплывающие облака» — «Человек без прошлого» — «Огни городской окраины»). Про вторую трилогию сам Каурисмяки говорил, что первый фильм — о безработице, второй — о бездомности, а третий — об одиночестве.

При этом все его фильмы полны иронии. Герои — как правило, «простые», постоянно говорят и творят глупости. Но Каурисмяки — единственный режиссер в мире, который обладает тактом создавать добрую иронию. Оказывается, это особое искусство. Во время его фильмов часто хохочешь над персонажами. При этом в его иронии нет ни издевательства, ни высокомерного умиления и уж тем более — патоки.

Тему, что фильмы Каурисмяки часто адресуют к советской классике, что в них нередко звучат русские песни и русская речь (в том числе пародийные интеллигентские споры), оставим на потом. Сейчас важнее, что Каурисмяки, похоже, затеял новую трилогию: о новой Европе и иммигрантах. Первым фильмом стал «Гавр» 2011 года, вторым — тот, что был показан вчера и заслужил приз за режиссуру на Берлинском кинофестивале. Речь о сирийце, вся семья которого, кроме сестры, была убита в Алеппо. Главный герой проехал пол-Европы в поисках этой сестры и, в конце концов, спасаясь от польских скинхедов, очутился в Финляндии.

Мне не нравится в этом фильме, что Каурисмяки, чего всегда сторонился, полез в реальную политику (хотя от вопроса, кто разбомбил дом главного героя в Алеппо, он все-таки уходит. Герой правды не знает: может, ИГИЛ, может, Асад, может, русские, может, американцы и т. д.).

Но мне нравится жесткий, тоже прежде не свойственный Аки, показ новой Европы, где сволочи-фашисты разгуливают и по Финляндии. Мне нравится его нелюбовь к тупой европейской бюрократии.

Мне нравится его юмор — а это тот юмор, который невозможно пересказать, он весь на нюансах — хохочешь, и все тут.

И мне нравится изумительным образом свойственная этому мрачному человеку (а Аки, насколько я знаю, не самый веселый и оптимистический человек на свете) вера в человека. Аки любит петь, в том числе русские песни. Аки любит прикалываться: представлявшие фильм Андрей Плахов (в чью авторскую программу на ММКФ «Эйфория окраины» входит фильм Каурисмяки) и творческая «крестная мама» Каурисмяки Кирси Тюккюлайнен (сыгравшая у него русскую в фильме «Береги свой шарф, Татьяна» и проводившая в панковском обличье совместные концерты «Ленинградских ковбоев» и ансамбля имени Александрова) напомнили перед показом его любимую шутку. Он всегда произносит ее по-русски: «Горький жил трудно. Я тоже живу очень трудно».

Аки верит в человеческую солидарность. А еще в любовь человека к животным — и их ответную верность. Настолько искренне, что второго такого человека на свете, возможно, и нет. Финал фильма, как вы его ни трактуйте, — отражение этой веры.