Петер фон Баг

Аки Каурисмяки

«Ариэль», 1988

Фильм «Ариэль» призван отдать дань памяти «прежней финской реальности», и начало фильма полностью отвечает этой задаче. В далеком северном уголке страны закрывается рудник, и Таисто Касуринен пополняет ряды безработных. В одном из местных баров он встречает отца, тот говорит ему несколько слов, закрывается в туалете и пускает себе пулю в лоб. Узнав об этом, сын садится в его белый кабриолет, обматывает голову шарфом и отправляется в путь по заснеженным просторам. В этом эпизоде удивительным образом сочетается жестокость и нежность, полная потеря самоуважения (ведь именно в этом кроется причина самоубийств) и гордое осознание собственной ценности, полный упадок и высочайшее чувство собственного достоинства.

История поколений, сменяющих одно другое (самоубийство отца, отъезд сына), рассказана лаконично, но с невероятным достоинством. Сдержанный драматизм эпизода погружает зрителя в атмосферу особого жанра, секреты которого раскрываются в фильме «Ариэль» через постижение того, что режиссер называет гранью между «поэтическим реализмом» и «черной комедией».

С самых первых слов тленность и эфемерность всего сущего предстает со всей очевидностью. Отношения отца и сына в исполнении Эркки и Туро Пайала завершаются выстрелом отчаяния. Затем мы наблюдаем построение социальной связи иного типа, наиболее распространенного в современной Финляндии – создание семьи в результате повторного брака [1]. Роли супругов в «Ариэле» в исполнении Туро Пайала и Сусанна Хаависто стали их первым и последним опытом участия в фильмах Каурисмяки [2]. Эта семья от второго брака придает фильму определенную документальность. Кроме того, это единственный фильм Каурисмяки, где одну из главных ролей исполняет ребенок (Ээту Хилкамо). Обычно дети присутствуют у него незримо большую часть времени или уже покинули этот мир, о чем говорит, например, эпизод с фотографией в фильме «Вдаль уплывают облака».

«Зона», запечатленная главным оператором Тимо Салминеном – словно видение из прошлого. Финляндия уже не та, что прежде, но призраки прошлого еще преследуют ее. Действие «Ариэля» проходит на фоне «колонизованной» Финляндии, мы видим становление развивающейся страны в центре государства-провидения [3]. Фильм удивительным образом отражает бесконечный исход финнов из деревни в город – все тот же исход, описанный еще в «Семерых братьях» Алексиса Киви, первом романе, вышедшем на финском языке, более чем за сто лет до «Ариэля». Другой финский писатель, Пааво Хаавикко, писал в своей книге «Линия нации» (1977 г.) о «пустеющей, стареющей, погрязшей в алкоголе, импортирующей и влезающей в долги» стране. Каурисмяки сам пояснил свою идею в пессимистическом комментарии периода «Ариэля»: «Финляндия не страна, это болезнь».

Фильм переносит нас на окраину Европы, на арену межклассового конфликта. Камера как микроскоп открывает взору государство-провидение, превратившееся в полицейское государство. В общество, напичканное камерами наблюдения и картотеками, и где распределение богатств вызывает вопросы. Для более емкого выражения своей идеи режиссер показывает тюрьму. Там не только составляют опись нехитрого имущества Касуринена (имущество, по которому определяется ценность индивидуума в классовом обществе), но и подводят итог его социального положения; кульминация наступает во время допросов, призванных сломить его волю. Судьба раскрывает карты. Мир вещей и символов говорит в фильме сам за себя. Временами он даже напоминает бюрократическую процедуру (оглашение решения о лишении свободы и вопросов анкет или документальное представление официального мира, существующего над и вне гражданина).

Место действия выходит практически на первый план. По словам Каурисмяки, «Ариэль» – «очень реалистичный фильм, в том смысле, что его герой приезжает в Хельсинки и не может найти ни работу, ни жилье. Если реализм в этом, то это не моя вина» (Tiedonantaja, 18.03.1988). В фильме представлены многие типичные ситуации и элементы, свойственные Каурисмяки: бары, танго, сигареты, песня Valot («Свет») Раули «Баддинг» Сомерйоки, опустошенный банковский счет (конец старой жизни и начало жизни новой, неизвестной), человек, приезжающий в город, и почти сразу подвергающийся нападению.

Присутствие религии также ощущается, где-то на заднем плане; эта тема затрагивается неоднократно, но совершенно ненавязчиво, через аллюзии. На стене ночлежки мы видим распятие и фотографию Кекконена, тоже своего рода икону в мире Каурисмяки. Портрет президента является тайным знаком, поскольку его не должно там быть в период, когда происходит действие фильма (если предположить, что действие «Ариэля» происходит в 1986 году, а Кекконен, занимавший президентский пост в течение 25 лет, оставил его в 1981 году). Это средство выражения собственной позиции, напоминание об эпохе, когда каждый еще был хозяином своей судьбы и когда «страну еще не продали» международным финансистам.

Прошлое просматривается в настоящем – в кадре, как и в нашем сознании, присутствуют различные временные срезы.

Прогулки на машине (взгляды сидящих на переднем сиденье всегда устремлены прямо вперед, как будто смотрят в будущее) и отъезд, в данном случае в Мексику, являются частью образного ряда Каурисмяки. Однако в «Ариэле» больше блеска и определенной зрелищности, чем обычно – освещение корабля напоминает «Амаркорд» Феллини, а Олави Вирта волшебно исполняет собственную версию «Over the Rainbow».

Перевод с французского: С. Чистякова, специально для сайта aki-kaurismaki.ru