Аки Каурисмяки: «Успех - это то же самое, что дерьмо»
Утро после каннской премьеры «Человека без прошлого». Как только мы появились (на сей раз мы были вдвоем), Аки хитро подмигнул и разразился знакомой, отлично артикулированной русской фразой: «В детстве жизнь Максима Горького была очень тяжелой». Прошлый раз перед ним стоял бокал с двойным виски. Поэтому мы подозрительно смотрим на услужливо принесенный официантом стакан с жидкостью и бутылочку тоника.
— Я фальшивый алкоголик, — говорит Аки. — Разбавляю тоник тоником.
Но его грустные «собачьи» глаза говорят об обратном.
— После фильмов, снятых в Париже и Лондоне, ты снова работаешь в Финляндии...
— Я могу жить в Португалии или во Франции, но Финляндия — мой дом, единственная страна, которую я понимаю.
— В твоих фильмах она почти не изменилась за последние двадцать лет.
— Финляндия изменилась, а мои фильмы — нет.
— «Человек без прошлого» более оптимистичен, чем твои предыдущие ленты.
— Может быть, потому, что он цветной. Мир так печален, что иногда хочется его немного раскрасить.
— После «Юхи» ты обещал, что твой следующий фильм будет цветной и полный болтовни. Но выполнил только половину обещания.
— Лучше чем ничего. Ведь если продолжать идти по пути «Юхи», остается вместе со звуком убрать и картинку. Тогда на экране останутся только тени.
— Тени в раю? Так назывался твой давний фильм из «трилогии лузеров». «Человек без прошлого» — это часть новой трилогии, начатой фильмом «Вдаль уплывают облака»?
— Вторая часть второй трилогии. В 80-е годы у меня была трилогия о лузерах, теперь...ну, назови ее пролетарской трилогией. Я сам выходец из рабочего класса. Не имею понятия, как делать фильмы о богатых. О чем они говорят? Она смотрится в зеркало: какое платье надеть сегодня вечером? Он говорит: ах, я сегодня в ужасном стрессе.
— Ты сам продюсер своих фильмов?
— Так мне легче. Никто больше не хочет добровольно принять на себя эту роль. Но мне содействует комитет кино Финляндии. И немецкая фирма Pandora. Они первые взяли на себя риск показывать финское кино за границей. Так сказать, открыли дверь. Это было в начале 80-х, и тогда это было непросто.
— Как родился замысел «Человека без прошлого»?
— Я три года думал над новым фильмом, ничего не получалось. Я бы уже ушел из кино, например в строительство, если бы не был слишком ленив. Потом пришла идея: вагабондаж, человек бесцельно перемещается в пространстве, и вдруг у него нарушается связь со временем.
— Амнезия?
— Да, забытое прошлое.
— Тебя не увлекает возможность снимать на новой цифровой технике, как других режиссеров?
— Моя старенькая камера все еще работает, зачем ее менять? За технику прячутся те, кому нечего сказать.
— А те, кому есть, что они думают о нераскрытых возможностях кино?
— Кино — это свет, а ведь нельзя соперничать с солнцем. Кино — это свет и тени, игра между ними.
— То есть кино — это тень жизни?
— Тени — это и есть жизнь. Жизнь в кино. Она всегда одинакова. Мужчина и женщина противостоят миру, ничего нового не придумаешь.
— Но есть же особенности, ну не обязательно финского, а, скажем, северного кино?
— В северных странах особенный свет: там низкое небо, и сам по себе кадр получается широкоэкранным.
— Что ты думаешь о молодых режиссерах? Говорят, их больше волнует форма, чем содержание?
— Их волнует не форма, не содержание, а то, как одеться для «Оскара». Они хотят делать плохие фильмы, которые притворяются хорошими. Я предпочитаю откровенно плохое кино.
— Импровизируешь ли ты на съемочной площадке?
— Одно из двух: либо целиком импровизирую, либо полностью следую сценарию.
— Как у тебя складываются отношения с актерами, которых ты снимаешь из фильма в фильм?
— Актеры — это моя семья. Я не требую от них игры. Говорю: смотри на мой палец и улыбайся. Они слушаются, потому что не хотят быть на моем месте и за все отвечать.
— Какова будет тема третьего фильма трилогии?
— Одиночество.
— Как всегда, мужчина и женщина?
— Нет, на этот раз только женщина. Мужчина быстро умрет от болезни желудка. Женщина останется одна. Играть ее будет та же Кати Оутинен, что в «Человеке без прошлого».
— Что такое для тебя успех?
— Не слишком себя ненавидеть. В финском слово «успех» не имеет рода. Ни мужского, ни женского. Потому что успех — это то же самое, что дерьмо.
— Говорят, твои фильмы репрезентируют финский юмор...
— Финского юмора не существует. Я единственный, кто его представляет. У нас столько лет правили русские, что не осталось места для юмора.
Аки хитро улыбается.
— Каков будет ближайший маршрут твоего фильма?
— В Москву! В Москву! К славянам. Это первый мой фильм, проданный в Россию. Дистрибьютора зовут Раиса. Стараюсь никуда не ездить, но к вам приеду. Если позовут.
май, 2002 г.