«Каурисмяки как Пазолини: он дает слово низшим слоям общества», - отец Фантуцци на вручении премии Пазолини сочинил акростих на финскую фамилию
«А кино изучило, как алкоголь умеет рассмешить и смерть может яркое кино изобретать» [1]. Если в именах и словах есть магия, она, конечно, проявляется в акростихе на имя Аки Каурисмяки, который Джузеппе Бертолуччи вчера подарил финскому режиссеру, когда на фестивале «Слова экрана» вручал ему премию Пазолини.
«Чтобы понять секрет, который скрывает твое имя, - сказал Джузеппе Бертолуччи Каурисмяки, - я попросил помощи у моего персонального сочинителя игр со словами, шарад и прочей вербальной акробатики». И ответом был акростих и анаграмма: «Каяк ума и риски» [2]. Элегантность дьявольских слов. Слов Каурисмяки, которые напоминают о Пьере Паоло Пазолини. «Я не видел его фильмов, - сказал ему вчера Нинетто Диаволи, приглашенный, чтобы вручить премию финскому режиссеру, - но я узнал необходимую информацию и понял, что в его фильмах проявляется особая чувствительность по отношению к простым людям».
«Первый раз в истории премия Пазолини вручается неграмотному, который полюбил его «Теорему», - прокомментировал вчера на церемонии вручения Каурисмяки, который говорил исключительно чтобы создавать афоризмы.
Никакого пафоса, скорее дружеская встреча. С Нинетто Диаволи, который читал стихи Пазолини и предлагал Каурисмяки улыбнуться хоть чуть-чуть, отцом Виргилио Фантуцци, теологом, критиком и экспертом по Пазолини, который рассказывал анекдоты. И он, автор «Вдаль уплывают облака» и «Человека без прошлого», который в какую-то минуту, в момент, когда делали фотографии, завладел фотоаппаратом журналиста и начал – в шутку – щелкать всех.
Сначала, конечно, были зачитаны причины вручения премии, которые можно легко объяснить и суммировать: это его внимание к историям индивидов, «маргиналов, выброшенных из мира, исключенных, живущих в лимбе компромиссов с нормальной вселенной, пока неожиданное и внезапное событие не перебрасывает их на другую сторону», - вот что потрясает больше всего в его фильмах. Бедные, слабые, лишние.
Но не только. Взгляд Пазолини очень напоминает взгляд Каурисмяки. Их манера использовать камеру. «Есть нечто точное, абсолютное в отношениях между камерой и тем кто в данный момент является объектом съемки». Отец Фантуцци убежден в этом. И, вспоминая как он прогуливал занятия в университете, чтобы попасть на съемки Пазолини, он мысленно возвращается к его импровизированным «лекциям»: «Я отделяю один объект от другого и снимаю его так, как будто этот объект – центр всего мира», - сообщал Пазолини Фантуцци. «Меня действительно очень интересовала религиозность фильмов Пьера Паоло», - вспоминал священнослужитель-критик. «Пазолини говорил мне, что религиозность в кино не выражается напрямую, а с помощью стиля, точного, строгого, который отделяет все, что есть внутри кадра, от того, что снаружи».
В общем, для Фантуцци как Каурисмяки, так и Пазолини обладают властью «показывать людям то, что они не видят на пути». Это евангельская притча, «благословенны последние» - так это понимает Фантуцци. Не только, добавил Каурисмяки, решительно говоря последнее слово: «Вы хорошо знаете, что в жизни бродячей собаки все – жалость…».
Перевод с итальянского: Ю. Шуйская, специально для сайта aki-kaurismaki.ru