Aки Каурисмяки. Приключения финского юмориста

На террасе кафе на площади Оронзо, в центре города, в 11 утра он уже ждет меня за бокалом белого вина, а на вопрос:  «Не слишком ли рано?» с готовностью отвечает: «Наслаждаться никогда не рано и не поздно», задавая этим направление интервью, темой которого становятся воспоминания о самых больших и озорных приключениях  нашего собеседника. 

– Помните ли Вы тот день, когда Вы  в Кремле сидели на полу в бальном зале, окруженный бутылками с алкоголем?

– O, да! Это была эпоха Горбачева, и я умудрился пронести на прием в Кремле изрядное количество  бутылок в шести  пластиковых пакетах, поскольку я знал, что на приеме выпить будет нечего. К несчастью для всех остальных, я себя обеспечил! В те моменты, когда все атаковали шведский стол, я спокойно расставлял  бутылки  красного и белого вина, водку, доставал соленые орешки, купленные в самолете, и устраивал сам себе прием на приеме. Так я добавил в свою биографию и историю об открытии собственного бара в Кремле. 

– A Ваша восточногерманская авантюра?

– О, точно! Это было еще до падения Берлинской стены, я тогда у одного полицейского на таможне в аэропорту Восточного Берлина отобрал пистолет!  Я дотащился до аэродрома в 6 утра, опаздывая на свой рейс, без гроша в кармане, поскольку последние деньги отдал за такси, привезшее меня из бара, а на таможне стоял двадцатилетний полицейский, который начал меня доводить вопросами по поводу телефонных номеров, записанных в моем паспорте. Начались расспросы, что это за номера, кому они принадлежат, а меня всего трясет, и я понимаю, что ситуация становится серьезной, и если я сейчас же что-то не предприму, то самолет улетит без меня. И я вдруг неожиданно срываю с плеча этого безусого юнца оружие и мчусь к самолету, а он, бедолага, не стал поднимать шум, испугался, что перед всеми опозорится. Что бы он сказал шефу и начальникам? Что какой-то пьяный финский турист упер у него оружие и убежал на посадку в самолет? 

– И что Вы сделали с оружием?

– Положил на пол, как только оказался на «нейтральной территории». К счастью, самолет сразу же взлетел. Конечно, тогда я был молодой. Сейчас я бы такого, естественно, не сделал, а в тот момент я не смог придумать лучшего варианта, чтоб не попасть в тюрьму и вовремя смыться домой! 

– У Вас отличное чувство юмора, что является значимым элементом в Ваших фильмах, но вот считаете ли Вы нынешнее политическое окружение подходящим объектом для смеха и юмора?

– Сегодня юмор нам необходим больше, чем когда-либо, но никто не смеется, никто даже не умеет засмеяться. Смеются иногда разве что немцы по дороге в свой банк.

– Как Вам в Финляндии и как в Португалии – ведь Вы живете и там, и там?

– В Финляндии  я живу только летом, и могу вам сказать, что там не все так уж и сказочно, экономический кризис и туда добрался. Оставшиеся восемь месяцев в Португалии копаюсь в своих виноградниках и саду возле дома, но связи с внешним миром не теряю. Меня беспокоит то, что 70% молодых португальцев без работы и перспективы. Они бегут, куда только возможно, оставляют свою страну, эмигрируют.  Когда ты молодой, то совершенно нормально, если ты какое-то время не работаешь, но так не может продолжаться постоянно. Они осознают, что после отдыха и развлечений надо подумать и о создании будущего, но этого будущего в своей стране они не видят. Сейчас похожая ситуация не только в Испании, Италии и Греции, но и на севере и западе Европы. 

– Революция – это решение?

– Да, если только на следующий день в 9.00 утра нет контрреволюции! 

– Вы бы могли жить без режиссуры?

– Я бы мог прожить без общения, но не без режиссуры.

– Режиссерское ремесло все еще может прокормить, несмотря на то, что зрительской аудитории в кинотеатрах становится все меньше?

– Я могу жить на то, что зарабатываю, а причина того, что зрителей в кино все меньше – плохие фильмы. Многие молодые европейские авторы стремятся стать идиотами, молящимися на Голливуд. Так что пока они только идиоты. 

– Вы смотрите новые фильмы?

– Я смотрю, как играет Богарт в фильмах Говарда Хокса, и еще, конечно же, смотрю на игру Бастера Китона и Чаплина. А если я смотрю фильмы, снятые шестьдесят лет тому назад, это значит, что с новыми фильмами явно что-то не в порядке. Так что я не смотрю актуальные голливудские картины, поскольку они идиотские. Что касается современных фильмов, я смотрю только те, что в последние годы снимали братья Дарден, именно их я считаю на нстоящий момент лучшими европейскими режиссерами. 

– До начала Вашей режиссерской карьеры кто Вам больше нравился, Джон Форд или Говард Хокс?

– Хокс, и то большей частью из-за фильма «Только у ангелов есть крылья».  Это один из лучших фильмов, когда-либо снятых. В молодости, когда я встречался в киноклубах со своими ровесниками, всегда возникал вопрос: Хокс или Форд, и в зависимости от ответа всегда было известно, с кем имеешь дело, и к кому за столик подсядешь. 

– Это было время 35-миллиметровых копий, а сейчас эра цифрового кино?

– Мне 56 лет, и я считаю себя старым, потому что, с учетом всего, что я до сих пор снял – в кинематографическом смысле , мне уже 96. Я еще не уверен, надо ли сказать «хватит», но абсолютно уверен, что никогда не прикоснусь к цифровой камере! 

– Однако, многие  говорят, что эта камера их спасает, облегчая некоторые вещи, и что она достаточно дешевая?

– А 35-миллиметровка не намного дороже! Проблема в том, что за цифровыми камерами прячутся, в основном, молодые авторы, оставляющие, тем самым, актеров одних, а самая главная задача режиссера – создать актеру  рефлексию. Нужно быть с той стороны камеры и быть при этом публикой для актера, который играет. И здесь 35-миллиметровая камера – бог. С цифровой камерой всегда существует опасность съемки всего, что в нее попадает, и тогда тратишь слишком много средств на монтаж. Фильм и сам по себе является дорогим удовольствием, чтобы еще расходовать деньги на монтажные работы, исправляя свои же собственные ошибки. Фильм – штука очень простая. У тебя есть камера, режиссер за камерой и актер перед камерой. И нет никакой мистификации.  

– Вы сняли столько фильмов и знаете столько всего о кино, его тайнах и загадках, что было бы логично предположить, что Вы можете стать профессором какой-либо европейской академии?

– Это мне уже предлагали! Пражская киноакадемия несколько раз приглашала меня преподавать студентам, я отказался. Я им сказал, что я не педагог. Я не хочу жертвовать собой, чтобы объяснять молодым самые понятные на свете вещи.

Перевод с хорватского: Наталия Добряк, специально для сайта aki-kaurismaki.ru