«Исторический центр». Иллюзия

«Исторический центр» был снят вчетвером: помимо Каурисмяки, над ним работали португальские режиссеры Мануэл де Оливейра и Педро Кошта и испанский режиссер Виктор Эрисе. В этом фильме - четыре истории, все они происходят в португальском городе Гимарайнш, который только недавно был назван столицей европейской культуры: истории одиночества и несоответствия условиям меняющегося мира.

Часть, снятая Каурисмяки, названа «Человек из таверны», она самая короткая. «Я больше не хочу снимать полнометражный формат: мне не нравится кино, которое меня окружает, и сегодняшний мир мне тоже не нравится», - говорит режиссер. На лацкане куртки он носит значок с эмблемой Amnesty International, а на сегодняшней пресс-конференции прокричал: «Да здравствует революция!». Страстный человек и великий свидетель развития кинематографа, благодаря его скандинавской иронии и вкусу к остроумным шуткам, все, что он говорит, должно восприниматься с определенной долей воображения.

Герой «Человека из таверны» - бармен, который пытается открыть маленькую таверну и не может найти клиентов. «Он преисполнен ожиданий, но у него нет никакого настоящего таланта», - вытаскивает сигарету Аки. «Он настоящий неудачник, такие как он способны только мечтать, но не воплощать свои мечты, даже не смотря на желание что-то сделать».

– Это воплощение сегодняшних рабочих?

– Нет, воплощение упадка среднего класса. Я думаю, что этот бармен когда-то был метрдотелем, но потом забыл, как нужно приглашать людей к столу, приспособившись подавать пиво за стойкой. Пища, которую он готовит, вызывает отвращение, клиенты убегают, хотя он и пытается приготовить самое лучшее. Я это понимаю: в наше время я лучше стал бы посудомойщиком, чем режиссером.

– Почему?

– Потому что это единственная работа, в которой я считаю себя специалистом. В своей части «Исторического центра» я постарался вложить в несколько минут все то, что узнал за 25 лет. И результатом этого стал портрет разуверившегося некомпетентного человека. Разве это не грустно?

– В ваших фильмах часто изображается экономический кризис. Почему?

– Будь на то моя воля, я бы рассказывал только любовные истории. И «Человек из таверны» должна была бы быть любовной историей: «love story» без «love», в которой главный герой безутешно одинок.

– Но Ваш последний фильм, «Гавр», казался гимном оптимизму…

– Я старею, я уже полуглухой, я начинаю чувствовать себя очень уставшим. В «Человеке из таверны» все это видно.

– Это правда, что у Вас дом в Португалии, где происходит действие «Исторического центра»?

– (Смеется). Нет, я только что переехал в Грецию.

– Из солидарности?

– Ну, знаете, как это бывает, я всегда остаюсь революционером…

– Какой темой, по Вашему, должно заниматься современное кино?

– Прославление глобального капитализма.

– Но разве об этом уже не позаботился Голливуд?

– Ну, разумеется, это была ирония… кто знает мои фильмы, тот понял.

– Какова проблема современного европейского кино?

– Только одна: его не существует.

– Это следствие отсутствия финансирования?

– Дело никогда не сводится к деньгам. Как говорил Фассбиндер, если тебе есть что сказать и есть талант, чтобы это выразить, то камеру можно одолжить, а пленку украсть.

– И вы одолжили камеру у Ингмара Бергмана…

– И вот уже двадцать лет я снимаю ей свои фильмы. Так что, можно сказать, что она уже моя.

Перевод с итальянского:  Ю. Шуйская, специально для сайта aki-kaurismaki.ru