Бесстрастный поэт
Аки Каурисмяки когда-то заявил, что снял половину своих фильмов трезвым, а вторую половину – пьяным, и до сих пор никто так и не смог найти разницу. Сложно судить о том, сколь серьезен режиссер, делая подобные заявления, ведь что бы он ни говорил, он всегда произносит это с угрюмой невозмутимостью человека, откровенно уставшего от жизни. Тем не менее, его новая лента «Гавр», повествующая о чистильщике обуви из французского портового города, который становится другом нелегальному иммигранту из Африки и защищает его от властей, завораживает своим оптимизмом. Новое творение Каурисмяки, отмеченное характерными для финского автора композиционными решениями и озорным юмором, мастерски балансирует между светлыми и темными сторонами рассказанной в нем истории. Каурисмяки недавно побывал в Лондоне, и я встретился с ним, чтобы поговорить о «Гавре».
– Как Вы сегодня?
– Не очень. Два месяца не пил и не курил.
– Два месяца? По собственному желанию?
– Да, я вроде как должен был сделать свою жизнь более упорядоченной. [закуривает сигарету] Но, думаю, теперь с этим покончено.
– Двадцать лет назад Вы сняли в Лондоне «Я нанял убийцу». Вы никогда не думали о том, чтобы вернуться сюда для съемок нового фильма?
– Конечно, я готов снимать где угодно. Но лаборатории обанкротились, «Кодак» – тоже, почему мои дела должны идти лучше?
– Вы намереваетесь все так же снимать на пленку, несмотря на то, что весь кинематограф становится цифровым?
– Я до конца буду работать как привык. В этой жизни я никогда не сниму цифрового фильма. Фильмы создаются из света, и я даже не знаю, как теперь называть режиссеров … может быть, производителями пикселей [1]. Но я делаю кино, а не занимаюсь пикселями. Остальным я желаю удачи, не всем, конечно, но большинству.
– В последний раз Вы снимали фильм во Франции в 1992 году, это была «Жизнь богемы». За последние двадцать лет у Вас возникало сильное желание сделать в этой стране еще одну картину?
– Нет, вообще-то я планировал снимать в Испании, но не смог там найти настоящего портового города. Затем я собрался снимать в Марселе, однако это было бы слишком сложно из-за узости тамошних улиц. Если бы я развернул в Марселе съемочную площадку, я бы перекрыл все уличное движение, а дорога к месту съемок и обратно занимала бы двенадцать часов. Когда бы я успевал работать над фильмом? Мой логический ум подсказал мне, что это невозможно. Я проехал все средиземноморское побережье и Францию, Гавр был моей последней надеждой, и он оказался как раз тем местом, что я искал.
– К тому моменту Вы уже держали в уме всю историю целиком, или же Вы дополнили ее после того, как нашли подходящую натуру?
– История была готова, но мне нужен был город. Я не мог начать писать сценарий, не отыскав прежде место, где всё будет происходить.
– Создание французских или английских персонажей предполагает иной подход, нежели создание киногероев из Финляндии?
– Нет никакой разницы; люди есть люди. Мой вечный план заключается в том, чтобы снять фильм, который жительница китайского села сможет понять без субтитров.
– В настоящее время Вы живете в Португалии, верно? Не рассматривали ли Вы вариант съемок фильма там?
– Нет, никогда. Я провел там уже 23 зимы и до сих пор не могу понять, как они думают. Португальцы не похожи ни на французов, ни на испанцев, ни на англичан. Это интересная страна.
– Немое кино оказывает сильное влияние на Вашу работу? Я могу предположить, что одним из источников вдохновения для Вас послужило творчество Бастера Китона.
– Да, Китон и Чаплин были и будут лучше всех. Оба они вне конкуренции, но мне особенно по душе бледное молчание Китона.
– Он был уникален тем, что мог выразить сложнейшие эмоции исключительно лицом. От своих актеров Вы требуете того же?
– Говорит не само лицо, а глаза. Иначе это будет уже переигрывание. Если актеры не улыбаются и не размахивают руками, как ветряные мельницы, они приняты на работу.
– Вы впервые сотрудничали с Жаном-Пьером Даруссеном, но этот актер, кажется, идеально вписывается в Ваш мир.
– Да, ему повезло. Его единственным шансом выжить и продолжить карьеру была работа у меня. Честно говоря, я настолько не люблю переигрывание, что я вообще не разрешаю играть.
– И как же Вы тогда работаете с актерами на площадке?
– Если требуется, я показываю им, как следует вести себя перед камерой. Если можно обойтись без этого, я просто говорю им «больше» или «меньше», обычно это «меньше». Кастинг для меня заключается в подборе правильных актеров, а потому мне обычно не приходится давать им никаких указаний, что крайне удобно для такого лентяя, как я.
– Похожую мысль любил повторять Хичкок: «75% режиссерской работы – это подбор актеров».
– Он такое говорил? Я всегда думал, что это моя мысль.
– Давайте вернемся к Вашей мысли о создании фильмов, которые зритель поймет и без субтитров. В 1999 году Вы сняли немой фильм – «Юху». Теперь, когда выход на экраны «Артиста» стал громким успехом, Вы не подумываете о том, чтобы вновь обратиться к жанру немого кино?
– Нет, я уже поработал в этом жанре. Я снял последнюю немую ленту двадцатого века, и по сути это я поднял шумиху вокруг лучшего фильма из всех возможных. А потому мне нет нужды снимать еще один немой фильм.
– Как я понимаю, «Гавр» должен стать первой частью новой трилогии.
– Как сказать, в этой жизни строится очень много планов. Я настолько ленив, что мне приходится создавать все эти иллюзии будущих фильмов. Это поддерживает мое сознание в рабочем режиме. Я был бы рад заявить, что это моя последняя работа, но в действительности так не получится, ведь я слишком молод для того, чтобы умереть.
– Между появлением Ваших последних фильмов проходило достаточно много времени. Вашей последней работой стали «Огни городской окраины» 2006 года, им предшествовало создание в 2002 году «Человека без прошлого».
– Когда-то я был самым быстрым режиссером планеты. В конце 80-х я снимал по четыре фильма в год, но, когда стареешь, становишься медлительнее. Даже Джармуш нынче меня обгоняет.
– В наши дни Вам стало сложнее находить деньги для своих фильмов, или, возникни у Вас желание снять фильм, с источниками финансирования проблем не будет?
– Деньги никогда не были проблемой. Если бы я не смог найти деньги, я бы снимал без них. Отсутствие денег – лишь отговорка для ленивых.
– Я читал, что Вы и Ваш брат Мика создали одну пятую финских фильмов за последние тридцать лет.
– Полагаю, сейчас это скорее одна четверть.
– Как бы Вы охарактеризовали кинокультуру Финляндии? Это страна киноманов?
– Когда-то это была страна кино: в былые времена фильмы Годара в Финляндии собирали больше зрителей, чем в Париже. Теперь там сплошь обычное голливудское дерьмо, потому что дистрибуция фильмов связана с большими трудностями.
– Эта причина побудила Вас с Микой начать проведение фестиваля «Полуночное солнце» (Midnight Sun Festival)?
– Причиной стал скорее гнев, который пробуждали в нас кинофестивали, на которых никто ни с кем не встречается. Мы решили устроить фестиваль вдали от цивилизации, где каждому придется встретиться с каждым, ведь путей к отступлению попросту нет. Мы говорим режиссерам: «Если вы хотите сбежать, никто не возражает. Аэропорт в 150 километрах по этой дороге». Пока что никто не уезжал. Вы когда-нибудь были в Финляндии?
– Нет.
– Не ездите туда! Жизнь и без того скучна.
– Вы часто повторяли, что Вы плохой режиссер и ленивый режиссер, но Вы же не станете отрицать, что последние тридцать лет Ваши дела идут совсем неплохо?
– Что ж, в стране слепых и одноглазый – царь.
– Вы когда-нибудь оставались удовлетворены своим фильмом?
– Если бы я был удовлетворен, я бы не продолжал этим заниматься, поэтому, естественно, нет. Не очень бы хотелось умереть, ни разу не испытав чувства удовлетворенности, а потому я продолжаю свои попытки.
– Насколько точно Ваши сценарии соответствуют окончательному варианту фильма?
– Если у меня есть сценарий, то соответствие абсолютно точное, 1 к 1, без всяких изменений. Порой у меня нет сценария, и тогда я импровизирую – актеры не импровизируют вовсе, импровизирую только я – в этом случае я создаю историю в процессе съемок. Я могу писать очень быстро, а поскольку недостатка в идеях нет, не имеет особенного значения, пишу ли я сценарий для фильма или импровизирую – в итоге выходит одно и то же.
– Когда я говорил своим знакомым, что у меня назначена встреча с Вами, они все хотели, чтобы я задал вопрос о группе «The Leningrad Cowboys». Недавно я впервые посмотрел короткометражный фильм с их участием – «Рокки VI».
– Да, это было одно из первых рок-видео в Европе. Ребята рассказали мне, что у них есть хорошее название для группы – «The Leningrad Cowboys» – и у них родилась идея сделать небольшой фильм. В тот же день я набросал идею, следующий мы посвятили съемкам, а на третий день я занимался монтажом. Мне нравилась эта работа, они были отличной группой. Записи им никогда не удавались, но вживую они выступали просто улетно.
– Чем они занимаются сейчас?
– Они по-прежнему существуют, но это всегда была группа, в которую лучшие музыканты приходили на некоторое время, чтобы вскоре уйти. Поэтому группа под названием «The Leningrad Cowboys» существует и сейчас, но это уже совсем не та группа.
– Музыка является крайне важной составляющей Ваших фильмов. Когда Вы начинаете задумываться над саундтреком?
– Вначале я снимаю фильм, а затем подхожу к моей полке с записями. Я использую исключительно ту музыку, которая есть в моей коллекции. Это способ избежать диалога, ведь музыка сама по себе весьма красноречива и создает своеобразный противовес сюжету. Все это весьма любопытно. Единственным моментом, который поныне привлекает меня в кинематографе, является работа над саундтреком, ведь здесь ты волен все поменять. Вы можете превратить комедию в трагедию и наоборот.
– Вы уже знаете, каким будет следующий фильм нынешней трилогии?
– Кто знает? Может быть, я завяжу с кино, не знаю. Сниму ли я новый фильм в ближайшие годы? В любом случае я планирую вернуться к моей первоначальной профессии – писательству, к которому я пока даже не успел приступить. Я начну с коротких рассказов, но это такая чертовски одинокая и сложная профессия. Когда я говорю «давайте снимать», мы нанимаем людей, берем оборудование, и уже в первый день я должен появиться на площадке с какой-то идеей. Став писателем, я всегда смогу сказать себе: «О, начну завтра… завтра точно начну…» Ленивому человеку не остается ничего другого, как стать режиссером.
Перевод с английского: И. Васильев, специально для сайта aki-kaurismaki.ru
