Аки Каурисмяки: «Я понимаю, что такое «саудаде», но до сих пор не понимаю, что такое португальская душа»

Аки Каурисмяки. Фото: Элина Туоми.

— Аки, здесь, в Синематеке, в Лиссабоне, вы представляете не только свои фильмы, но и программу «Карт-бланш», в которую вошли фильмы Мурнау, Брессона, Уолша, Эрисе. Это ваши любимые режиссеры?

— Разумеется, это фильмы, которые я люблю. Есть и другие, которые я хотел показать, вроде Куросавы, но их заблокировали португальские гангстеры.

— Эти фильмы повлияли на вашу карьеру?

— Я самоучка, я всегда учился у других. Лучший для меня Чаплин. Чарльз Спенсер Чаплин. Потом идут остальные: Бунюэль, Брессон, Куросава, Де Сика, Марсель Карне. Я люблю кино и учился там, где мог. Я был слишком циничен, чтобы поступить в киношколу.

— Какой же была ваша «школа» тогда?

— Моя лучшая школа — это работа. Я работал на стройках, на бумажной фабрике, почтальоном. У меня было много работы, иногда всего на три месяца. Но я многому научился у людей. Это лучшая школа.

— Вы родились не в Хельсинки...

— Я родился в маленькой деревне на юге Финляндии. Но моя семья много переезжала с места на место. Я сменил пять разных школ, прежде чем мне исполнилось 18.

— Что повлияло на ваш выбор, почему решили стать режиссером, а не кем-то еще?

— Это было случайно, как и у многих режиссеров. Я хотел стать писателем. Мы с моим другом написали сценарий для фильма. Мой брат Мика учился тогда в киношколе, у него не было темы для фильма, а у нас был этот сценарий. Денег не было, и я стал ещё и актером. Фильм назывался «Лжец», что очень подходило ко мне.

— Что было дальше?

— Я проводил кучу времени за просмотром фильмов, в киноклубах, в синематеке, в коммерческих кинотеатрах. Я устроился почтальоном на полставки и смотрел по три фильма в день. Я бегал из одного кинотеатра в другой, а потом бежал домой, чтобы посмотреть фильм по телевизору. Я был киноманьяком, у меня была записная книжка, куда я записывал все увиденные фильмы.

— Как вы думаете, португальцы как-то по-особому воспринимают ваши фильмы?

— Понятия не имею. Я зимую здесь 33 года. Сейчас мне 66, так что я провел здесь полжизни, но только по полгода, зимой. Лето здесь слишком жаркое для меня. В Финляндии лето прекрасно. У нас есть сад, моя жена ухаживает за ним. Мне очень нравится финское лето, оно не очень жаркое.

— Вы уже сняли здесь фильм, в рамках проекта «Гимарайнш – культурная столица Европы 2012». Есть ли у вас планы на еще один фильм в Португалии?

— Я думал о том, чтобы снять здесь немой фильм. У меня есть в голове какие-то образы. Горная деревня, девушка, которая хочет поехать посмотреть мир. Проблема в том, что я понимаю, что такое «саудаде» [1], но до сих пор не понимаю, что такое португальская душа. Для меня это загадка, я все еще изучаю, что происходит внутри португальцев. Пока еще не знаю. Это должно быть что-то секретное, и я не могу снимать фильм, не зная этого.

— «Саудаде» очень трудно перевести на другие языки.

— Мне потребовалось десять лет, чтобы найти наиболее правильное слово на финском для перевода «saudade». Это «kaippu» – «тоска».

— Новый фильм уже в постпродакшене. Это для Канн?

— Его покажут в Каннах, но я пока не знаю, в каком разделе. По крайней мере, мы предложили им фильм.

— После того, как вы сняли «По ту сторону надежды», прошло шесть лет. Людям нравятся ваши фильмы, почему так долго не снимали?

— Я старею. Я снял много фильмов один за другим. В какой-то момент человек устает. И есть такая вещь, как жизнь. Я работал, работал, работал. Когда заканчивался один фильм, я шел в бар и пил, пил, пил. Потом начинался другой фильм. Это убивало меня. Это было что-то вроде самоубийства в духе Фассбиндера. Я обнаружил, что кино это не самое важное.

— Чем вы занимались всё это время?

— Приятно гулять по лесу и собирать грибы. Поэтому я решил притормозить. Один фильм в пять лет меня вполне устраивает. Когда я был молод, я снимал все, что приходило мне в голову, теперь я два года думаю о том, что мне снимать.

— Вы один из тех редких современных авторов, когда бывает достаточно одного кадра, чтобы понять, что мы смотрим один из его фильмов. Эта манера, в которой сделаны ваши фильмы, вы ей нарочито следуете или это получается естественным образом?

— Это мой способ сделать кино. Если у вас есть стиль, вам повезло. Держитесь его. Мы смотрим фильм Брессона и сразу говорим, что это Брессон. То же самое с Куросавой, Одзу, Бунюэлем. Конечно, по сравнению с этими мастерами я на заднем плане, но это единственный способ, которым я умею снимать фильмы, это мой способ.

— В ваших фильмах есть политический подтекст...

— Если его нет, то зачем снимать фильмы?

— Что вы думаете о вступлении Финляндии в НАТО? Это случилось в ваш день рождения [4 апреля]...

— Это оскорбление в мой день рождения. Это ничего не изменит. Они вместе разрабатывают военные технологии уже несколько десятилетий, за спинами людей. Если бы я мог голосовать, я бы проголосовал против, потому что мне нравится независимость. Но люди боятся. 70% людей предпочитают быть в безопасности. Если хотите, это демократия. Для меня это очень печально. НАТО - это организация по продаже оружия, к миру она не имеет никакого отношения. Они организуют войны, чтобы продать свое оружие.

Перевод: Тимофей Шаблан, специально для сайта aki-kaurismaki.ru