на главную   к содержанию

Петер фон Баг

Аки Каурисмяки

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Смысл жизни в том, чтобы выработать собственные моральные принципы, уважающие природу и человека, а затем следовать им».

(Ответ Аки Каурисмяки на вопрос, заданный учениками третьего класса начальной школы Ээстинкалло, в Эспоо: «В чем смысл жизни?», 22 января, 1994).
Аки Каурисмяки

Молодой кинорежиссер, выбравший сюжетом своего первого фильма «Преступление и наказание» Достоевского, должен быть не робкого десятка. Он либо совсем сумасшедший, либо полностью осознает, за что взялся. Аки Каурисмяки объяснил в 1984 году, что в своей первой постановке он стремился объединить «несколько простых составляющих»: «аскетизм, фильмы категории B, психологию Достоевского, цепь событий в безымянном, по сути, городе».

Каурисмяки, похоже, сразу удалось определить основные составляющие своей работы. Те же компоненты мы видим и в дальнейшем, в другом порядке и под другими именами: минимализм, неразрывная связь возвышенного и тривиального в жизни и искусстве, психологизм, присущий самой высокой классике, а не телесериалу, лавина событий и чередование случайности и рока, безымянные города, одиночество и безликость, внутренние миры. Формулировка 1984 года очень содержательна.

Мое первое воспоминание об Аки Каурисмяки связано с сеансами синематеки, проводившимися до 1979 года в зале кинотеатра «Савой», а потом в «Йоукола», и за программу которых я тогда отвечал. В то время синематека не располагала собственным помещением и была субарендатором уже разваливающейся компании кинопроката Suomi-Filmi. Но завсегдатаи от этого были только преданнее. Сеансы начинались каждую среду и шли до конца недели, а Аки часто присутствовал на них от начала и до конца.

Я вспоминаю его иронические замечания на самые разные, зачастую почти непостижимые темы, у входа в «Йоуколу». А еще пожелания относительно программы. Я сразу понял, что он ухватывает внутреннюю нить повествования и поэтическую последовательность показанных фильмов, ведь составление программы не является формальной работой. Наверное, именно тогда между нами и возникло то прочное взаимопонимание, которое с тех пор объединяет нас.

У меня до сих пор стоит перед глазами картина: молодой человек в первом ряду, о котором с первого взгляда понимаешь − это классический тип кинолюба, иногда сидящий, подавшись вперёд, сосредоточенный и внимательный, иногда − откинувшись с рассеянным видом. Перед показом я обычно говорил о фильме несколько слов, больше чтобы создать атмосферу, чем донести информацию, так как последняя содержалась в раздаваемых программках. С тех пор роли поменялись: теперь чаще всего слушатель я.

Разговоры на пороге «Йоуколы» продолжались недолго, потому что Аки нужно было скорее возвращаться в Тампере. Он там учился, а точнее вел жизнь, о которой синефил может только мечтать, посещал киноклубы и коммерческие кинотеатры, программа которых в то время еще была разнообразной. Настоящий синефил в душе чувствует себя режиссером, это призвание зарождается и растет, как личинка, в темноте кинозалов. Очевидно, что иногда и подражание имело место. Годар, Годар и еще раз Годар, вот что бросается в глаза, когда видишь персонажа Вилле Альфа из «Лжеца» (1981), первого фильма Мики Каурисмяки, брата Аки, для которого последний написал сценарий и сыграл главную роль. Влияние Жан-Пьера Лео, любимого актера Годара, тоже весьма очевидно, впрочем, Аки сам руководил им десять лет спустя. В обоих случаях умозрительный процесс интересен. Трудно понять, смотрел ли Каурисмяки на свое отражение или создавал себе зеркало.

Истории всегда были для Каурисмяки очень важны. Он постоянно читал и продолжает до сих пор, влюбленный в литературу не меньше, чем в кино. По правде говоря, это очень талантливый писатель, который так и не опубликовал (а может, и не написал) ни одной книги. Многие это признают.

Аки Каурисмяки не выдержал экзамен при поступлении в финскую школу кино, так как посчитали , что он «слишком циничен». Поэтому так важны были его приезды в Мюнхен. Его брат Мика учился в тамошней киношколе, а синематекой руководил легендарный Энно Паталас. Сеансы в синематеке заменили Аки университет, ведь в практике и технике режиссуры он самоучка.

Итак, Аки начал свою кинокарьеру как сценарист и актер, сыгравший главную роль в фильме своего брата «Лжец». Имя его персонажа − Вилле Альфа – кивок в сторону фильма Годара. А также название, которое братья дали своей общей кинокомпании (Villealfa); когда их пути разошлись, компания Аки стала называться «Спутник», а компания Мики – «Марианна».

Опубликованная в этой книге беседа большей частью записывалась в Португалии, недалеко от Порту, где Аки Каурисмяки проводит большую часть года, вдали от надоедливой финской суматохи. И здесь он, само собой, не как турист.

В январе-феврале 2006 года Каурисмяки в последний раз перечитал текст этого интервью, самого длинного за всю его карьеру. И конечно, можно по  кусочкам собрать самую захватывающую головоломку. Часто складывается впечатление, что сыплются шутки, но невероятный успех пресс-конференций Каурисмяки основан на том, что он всегда серьезен. Загадки его странных фраз по-прежнему притягивают и интригуют. Можно, например, припомнить подобные заявления, прозвучавшие в самолете или Будапеште:

«Человек на берегу моря вдруг пугается грибного леса, пока не осознает, что нахлынувшие волны лишь умиротворяют его». (Аки Каурисмяки, журнал Lento авиакомпании Finnair, январь-март 1999 года).

«Тщетно надеяться на что бы то ни было, лучше впасть в ночное оцепенение или полететь вдаль над крышами, этаким фазаном со сломанным крылом». (Аки Каурисмяки, Будапешт, 4 ноября 1998 года).

Эта книга первоначально публикуется на французском языке. «Французская эпопея» имеет значение. Вилле Альфа, сыгранный Аки Каурисмяки персонаж, в конце фильма «Никчемные» (Мика Каурисмяки, 1982) оказывается в Париже. На заднем плане из окна его гостиничного номера видна Эйфелева башня... Как сказал Аки, последние кадры были сняты в этом городе, потому что «Париж находится от рая на расстоянии брошенного камня». Съемки «Жизни богемы», проходившие в ближайшем пригороде столицы, впоследствии прекрасно наложились на фантастическое пребывание в Париже художников и писателей «золотого века» финского искусства столетием раньше.

Режиссерам слишком часто приходится брать слово, и просто невероятно, сколько сотен интервью нужно дать, чтобы продвинуть свой новый фильм, даже такому человеку, как Ален Рене, которому больше восьмидесяти, и который всю свою жизнь избегал лучей прожекторов. Главным талантом мало-мальски известного режиссера является, казалось бы, умение напустить на себя задумчивый вид и приняться растолковывать нюансы своего фильма.

Именно по этой причине я уважаю решение Аки Каурисмяки не говорить о фильме «Огни городской окраины». Сейчас, когда я пишу эти строки (февраль, 2006 года), я не знаю, долго ли ему удастся оставаться на этой принципиальной позиции.

В тексте нередко упоминаются чисто финские особенности. Сообщить о них иностранным поклонникам фильмов Аки Каурисмяки – одна из главных целей этой книги. Мне кажется важным объяснить, как Каурисмяки позиционирует себя в отношении финской культуры и души, а также до какой степени он черпает в них свои истоки. Иностранцы многого не знают, и это понятно: нельзя знать все. Но рассказать о некоторых деталях и уточнить обстоятельства отдельных взаимосвязей будет нелишним.

Можно привести в пример важнейший финский роман, который часто вспоминаешь, глядя фильмы Аки Каурисмяки: «За спичками» («Tulitikkuja lainaamassa») Майю Лассила; иными словами, опять тема спичек, на этот раз в повести 1913 года. Двое выходят из дома за спичками – и не возвращаются много дней. На этой незамысловатой основе выстраивается совершенная абсурдность жизни – настолько глубоко осознаваемая, что в сравнении и Беккет кажется писателем для детского сада.

Напрямую эта книга не фигурирует ни в одном фильме Каурисмяки, но если я говорю о ней, то это потому, что ее ритм и философия надолго оказали влияние на всех финнов, включая его самого. Одним из поразительных качеств Аки Каурисмяки является его способность к поглощению и освоению. Именно поэтому финские литература, живопись и музыка ощутимо присутствуют в его фильмах, как и международная культура поклонения кино, которую иностранный зритель без сомнения уже почувствовал.

Мне остается упомянуть, что молодой Аки Каурисмяки также был кинокритиком, сначала в Тампере, а затем в нашем журнале Filmihullu. Его первая статья вышла в 1980 году, и он продолжал время от времени публиковать статьи в течение пяти лет, в то время как его режиссерская карьера уже шла в гору. Вот, в работе, озаглавленной «Смерть сценариста» (Filmihullu, 6/1982 г.), одно из его жизненных воззрений:

Ах, как я люблю эту страну, ее природу, бесчисленные озера и сумрачную зиму! И неважно, что спокойно жить в ней невозможно. Что во время прогулок по улице люди таращатся на вас как дураки всего лишь из-за того, что у вас разорванный рукав, который немного болтается, или, когда вы хотите спать, кто-то высовывает голову из-под кровати и спрашивает, уверены ли вы, что все в порядке. Разве может мешать то, что вам не дадут спокойно даже умереть.

Какое все это имеет значение, в сравнении с тем, что нас объединяет? С нашим неудержимым, как у куриц, желанием научиться летать. С нашим языком и культурой, с нашей общей душой, ради которой мы готовы даже на смерть!

В нас есть что-то от чистоты на заре времен, от невинности до грехопадения».

Перевод с французского: Л. Тюрина, специально для сайта aki-kaurismaki.ru

Оставить комментарий