Аки Каурисмяки, да будет свет

Пепельница. Неоновая вывеска. Пластиковый стул. Аки Каурисмяки - поэт предметов, он их снимает как никто другой. Фиксированным планом. Получаются снимки заброшенного мира, который нужно уметь распознать. Потому как для него эти неодушевленные предметы наделены душой. Дыханием. Улыбкой. Телом. Эти предметы, которым Каурисмяки пытается даровать бытие, напоминают мужчин и женщин из его фильмов.

Кадр из фильма «По ту сторону надежды».

Женщины и мужчины эти по жизни не идут, а ковыляют. Но с распростертыми объятиями, готовые пожать вашу руку. Каурисмяки одержим идеей вдохнуть душу в наш зыбкий век. А своим выведенным на экран “сказителям века нынешнего“ вернуть достоинство. «Человек без прошлого» и «Гавр» произвели его публично в звание одних из величайших режиссеров современности. «По ту сторону надежды», его лучший фильм, повысил его в звании.

Юмор отчаяния

Это его лучший фильм. Встреча Викстрёма, бывшего продавца рубашек, а ныне владельца ресторана, с Халедом, беженцем из Сирии, которого случай забросил в столицу Финляндии Хельсинки. Две судьбы на фоне остальных.

Юмор отчаяния в этом фильме греет душу. И творит чудеса. Ибо самое красивое, что есть у Каурисмяки - это его манера живописи, да-да, живописи, которая доносит до нас серые огни города, черноту угля и непрозрачность тумана с такой силой и такой щедростью, что образы его и персонажи никогда не затушевывают собственно повествование. Даже наоборот. Режиссер все еще верит в мир, который движется вслепую, только потому что снимает его именно так. И в этом он созвучен Гойе.

Натура человеческая скользка, расплывчата, падка на мишуру Зла, закутана в эгоизм, но где-то там, в глубине, есть маленький огонек. Он дрожит, но не гаснет. Каурисмяки, большой ребенок с неуклюжими медвежьими лапами, - самый трогательный хранитель этого огня.

Перевод с французского:  Леонид Волков и Татьяна Романова, специально для сайта aki-kaurismaki.ru